Электророман Андрея Платонова. Опыт реконструкции

Английский двухцилиндровый мотоцикл «Индиан» был врыт в землю на полколеса и с ревущей силой вращал ремнем небольшую динамо-машину, которая стояла на двух коротких бревнах и сотрясалась от поспешности. В прицепной коляске сидел пожилой человек и курил махорочную цигарку; тут же находился высокий столб и на нем горела электрическая лампа, освещая день, а кругом стояли подводы с распряженными лошадями, евшими корм, и на телегах сидели крестьяне, наслаждаясь наблюдением быстроходной машины; некоторые из них, худые по виду, выражали открытую радость тем, что подходили к механизму и гладили его, как милое существо, улыбаясь при том с такой гордостью, точно они принимали участие в гении изобретательства.

Механик электростанции, сидевший в мотоциклетной коляске, не обращал внимания на окружающую его действительность. <…> На околице самой Верчовки безостановочно дымила печная труба – там в выморочной избе работал самогонный аппарат и перед ним сидел блаженный старик с кружкой в правой руке и с куском хлеба в левой: старик ждал очередного выхода безумной жидкости и пробовал ее – годится ли она для машины или слаба, и принимал свои меры. В сутки старик выгонял четыре ведра и отпивал для пробы восемь кружек, так что самодовольство опьянения у него никогда не проходило, и он пел песни забвения своей жизни, когда нес ведро с топливом на электростанцию, а за ним следом мчались мужики с ложками и хлебали у него на ходу из ведра[940].

Функциональное назначение деревенской электростанции, описание которой опять совмещает патетические и комические элементы, кажется на первый взгляд экономически бесполезным, но развлекает крестьян и производит агитационную добавленную стоимость. Посреди опустошительного голода продукт питания (картофель) превращается в самогон. Но он лишь в малой части потребляется по первоначальному назначению, превращаясь в горючее, необходимое для производства электричества. Конечный продукт – нематериальные блага: электрический свет, который «охраняет от тьмы революцию»[941]. Как обнаруживает Душин в ближней избушке бедного крестьянина Агурейкина, электрический свет манифестирует себя в своей просветительской роли, символизируя воспитательные задачи коммунистической партии. Это тесное сближение освещения и просветления, в котором замыкаются метафора истины света, классический дискурс электрификации и советская символика агитпропа, временно вытесняется рассказом о зарождающейся любви.

В соседней избушке Душин встречает девятнадцатилетнюю девушку Лидию Вежличеву и влюбляется в нее с первого взгляда. Вскоре бедняцкая изба наполняется его потенциальными соперниками, деревенскими парнями, которые с подозрением косятся на городского электротехника, затем возвращается домой и отец девушки, старик Вежличев, «похожий на дьявола»[942]. Эпизод с отцом «общей невесты» выливается в сумасбродную сцену письма, в которой Платонов отваживается на идеологически рискованный поворот действия. Старый Вежличев диктует одному из женихов письмо к Ленину, в котором призывает «вождя мирового пролетариата» инвестировать весь экономический потенциал советской республики в ценные бумаги и тем самым инициировать крах биржи, который ускорил бы гибель капитализма.