Элементарные частицы

Я несколько часов слонялся по городу, заглянул даже в “Пляжный бар”. Вспомнил Каролину Есаян и Патрисию Ховилер; впрочем, честно говоря, я их никогда и не забывал; на улицах мне ровным счетом ничего о них не напомнило. Мне попадалось по пути много молодежи, иммигрантов, особенно чернокожих, гораздо больше, чем в годы моей юности, эти перемены бросались в глаза. Потом я пошел в лицей. Директор был приятно удивлен, что я тут учился, и вознамерился найти мое личное дело, но я перевел разговор на другую тему, короче, пронесло. Мне досталось три класса: один десятый и два одиннадцатых – первый с художественным, второй с научным уклоном. Труднее всего, как я сразу понял, придется с первым, – в нем было всего три парня и около тридцати девочек. Около тридцати шестнадцатилетних девочек. Блондинки, брюнетки, рыжие. Француженки, арабочки, азиатки… Все восхитительные, все желанные. И они уже занимались сексом, по ним это было видно, они занимались сексом и меняли мальчиков, дело молодое; каждый день я проходил мимо автомата с презервативами и смотрел, как они, ничуть не стесняясь, вытаскивали их у меня на глазах.

Проблемы начались, когда я решил, что еще не все потеряно. Среди них наверняка полно дочек разведенных родителей, и уж как-нибудь я найду ту, что ищет в мужчине образ отца. Я чувствовал, что это может сработать. Но им ведь подавай отца мужественного, надежного, широкоплечего. Поэтому я отпустил бороду и записался в спортивный клуб. Борода удалась лишь отчасти: росла она реденько, и выглядел я довольно подозрительно, словно косил под Салмана Рушди; а вот мускулы не подвели, и за несколько недель я вполне прилично накачал дельтовидные и грудные мышцы. Проблемой, неожиданной проблемой, стал мой член. Сейчас это звучит дико, но в семидесятые годы нам было совершенно наплевать на размеры пениса; в подростковом возрасте я страдал от каких угодно физических комплексов, кроме этого. Не знаю, кто первым начал, наверное, педики; впрочем, эта тема затрагивается и в американских криминальных романах; зато она полностью отсутствует в творчестве Сартра. Короче, в душевой спортклуба я понял, что у меня очень маленький член. Дома я его измерил: 12 сантиметров, ну от силы 13 или 14, и то если оттянуть гибкий сантиметр до упора к корню члена. Так у меня появился новый источник переживаний, и тут уж ничего не попишешь, это фатальный, непоправимый изъян. С этого момента я возненавидел негров. В моем лицее их было не так много, в большинстве своем они учились в техническом лицее имени Пьера де Кубертена, в том самом, где блистательный Дефранс предавался философскому стриптизу и подлизывался к молодежи. В моем одиннадцатом классе был только один негр – здоровенный амбал по имени Бен. Он всегда носил бейсболку и кроссовки Nike, и я не сомневался, что у него огромный член. Конечно, все девочки пресмыкались перед этим павианом, и мои жалкие попытки заставить их изучать Малларме не имели никакого смысла. Вот так и закончится западная цивилизация, с горечью говорил я себе, все снова станут поклоняться большому павианьему члену. Я взял в привычку приходить на уроки без трусов. Негр встречался именно с той девицей, на которую я глаз положил: симпатичная, очень светлая блондинка, с детским личиком и чудной упругой грудью. На уроки они являлись, взявшись за руки. Во время контрольных я не открывал окна; девочкам становилось жарко, они снимали свитера, их футболки прилипали к груди; а я дрочил под прикрытием стола. Как сейчас помню тот день, когда я задал им прокомментировать фразу из “Германтов”: “В жилах у нее текла чистая кровь доблестнейших родов Франции, сливавшаяся на протяжении столетий, и благодаря этому казалось, что она не «ломается», как любит выражаться простой народ, она держала себя с ним удивительно просто”[31].