Елена Феррари

Что именно это была за деятельность? После окончания Первой мировой войны Россия и Германия, вступившие в нее могущественными империями, настоящими супердержавами, вышли из нее крайне ослабленными, отверженными со стороны новых лидеров мирового устройства государствами, в которых изменился, но еще не окончательно (особенно в Германии) установился новый общественный строй. Неудивительно, что Берлин и Москва, которые будут через два десятилетия так страшно противостоять в Европе, пока что стремились друг другу навстречу, а военную часть этого сближения, совершенно не отвечающую принятым итогам мировой войны, но порожденную политическими реалиями Версальского мира, старались максимально скрыть от чужих глаз, засекретить. Уже тогда, в 1922 году, при деятельном и самом непосредственном участии легальной резидентуры Разведупра — ИНО ОГПУ в Берлине началось тайное военное сотрудничество РСФСР и Германии. И, разумеется, помимо этого, как бы между делом советская объединенная резидентура включилась еще и в организацию революционных событий на территории негласного союзника, а затем и у его соседей[190].

Помимо решения всех этих задач именно Берлинский центр «должен был обеспечивать Разведывательное управление иностранными паспортами и другими документами, необходимыми для советских разведчиков-нелегалов»[191]. Вполне логичное решение: ведь именно в Берлине обзаводились легальными документами беженцы из Советской России, поскольку там в условиях царившего хаоса легче всего было сменить имя, фамилию, национальность — все, что угодно. Да, по официальной версии, Ольга Голубовская стала Еленой Феррари еще в Турции, и ее личное дело образца января 1921 года это подтверждает, но будет совсем неудивительно, если окажется, что основная метаморфоза ее образа произошла на рубеже 1921–1922 годов как раз там — в Германии. Во всяком случае, в Берлине ее знали пока еще одновременно и как Ольгу Голубовскую (уже без «к» посередине фамилии), и как Елену Феррари. Вряд ли это кого-то удивляло: 22-летняя девушка старательно изображала из себя поэтессу, представительницу угасающего Серебряного века. Образ требовал обзавестись громким псевдонимом вместо невзрачной малороссийской фамилии.

О ее легальном прикрытии мы еще поговорим позже, а пока, раз уж речь зашла о задачах Феррари в качестве представительницы большевистской военной разведки в Германии, мы вряд ли можем не обращать внимания на тот факт, что она, как и прежде, в Константинополе, хотя бы время от времени находилась в среде ББО — такой аббревиатурой зашифровывали в ОГПУ бывших белых офицеров — и вообще тех, кто вынужден был покинуть Россию и не питал особой любви к большевикам.

Это важно: поскольку Берлинский центр стал «совместным предприятием» с чекистами, никто не снимал с него общую для всей советской разведки в ту пору задачу по работе против вчерашнего и, как предполагалось, завтрашнего противника — белогвардейской эмиграции — разнородной, разрозненной, неохватной. Для Елены Феррари нашелся свой, весьма своеобразный, участок работы на этом огромном поле — интеллигентская, а точнее, писательская прослойка Русского Берлина. Того Берлина, о котором мы знаем больше всего просто потому, что населявшие его русские не расставались со своими карандашами, ручками, печатными машинками и оставили нам такое количество воспоминаний, что только за их чтением можно провести долгие недели.