Елена Троянская

– Благодарю вас, вы последние дети, которых я родила Приаму. Сегодня здесь собрались все дети, которым я дала жизнь, от самого младшего до самого старшего. Боги благословили нас детьми, мы счастливы.

– А еще у нас много друзей, – сказал Приам. – Они прошли с нами рядом наш большой жизненный путь и сегодня тоже хотят поздравить тебя.

Он подозвал группу старейшин, стоявших наготове.

– Тимоэт!

В низком поклоне склонился старик, потерявший глаз в давней битве с мусийцами.

– Лампий!

Толстяк таких необъятных размеров, что от толщины морщины разгладились у него на лице, немного наклонил голову. Поклонись пониже, он просто опрокинулся бы.

– Клитий!

Когда он приветствовал царицу, обнажились розовые беззубые челюсти.

– Гикетаон!

Его лицо и фигура сохранили отпечаток красоты, которой он отличался в молодости. Но лицо расплылось, мускулы обвисли, волосы поредели. На этом обрюзгшем лице выделялись яркие глаза – они как бы недоумевали, что время сделало с их обладателем.

– А теперь давайте воздадим почести Зевсу, – сказал Приам.

Семейство смиренно последовало за ним в большой внутренний двор, где оно собиралось каждые несколько дней по приглашению Приама, чтобы совершать жертвоприношение перед крайне странным изображением Зевса, вырезанным из дерева. Приам считал эту статую своим личным покровителем и хранил ей незыблемую верность. У меня эта фигура Зевса, с тремя глазами и всклокоченными волосами, вызвала тревогу, но я знала, что бог каждого человека разговаривает с ним лично, и другим людям не дано понять, как это происходит.

Когда большая семья выстроилась вокруг алтаря, я не смогла удержаться от сравнения с моей прежней жизнью в Спарте. Даже когда моя семья собиралась в полном составе, нас было всего шестеро. У отца не было ни друзей, ни советников, которые сопровождали бы его многие годы. Наша жизнь в Спарте казалась бедной по сравнению со здешней. В ней было мало людей и мало роскоши, которую троянцы, похоже, считали необходимостью. Судя по тому, что я видела до сих пор, они не отказывали себе ни в чем. Ограничивать себя они, пожалуй, даже считали вредным для здоровья! Я пока не разобралась, завидовала я им или осуждала их.

– Мы заверяем тебя, Зевс, в своей верности и надеемся, что ты будешь защищать нас и впредь, как защищал всегда! – обратился Приам к статуе.

Упомянули незваных гостей, грозящих бедой, и Гектор воскликнул:

– Что бы ни случилось, я смогу сам защитить Трою, мне достаточно будет помощи братьев и мужей моих сестер!

Он огляделся вокруг:

– Что вы скажете на это, братья? Вы готовы пойти за мной, чтобы защитить стены родного города?

– Стены принадлежат Аполлону, – ответил Гелен. – Частично он сам их построил, он и защитит.

– Нет, мы, мы защитим их! – воскликнул Деифоб. – Все вместе, с помощью наших мечей. А ты, – Деифоб повернулся к Парису, – ты будешь разить врага из лука. Спрячешься в башне вместе с лучниками.

Парис воззрился на Деифоба. Признание мастерства во владении луком вызвало у Париса досаду, а не гордость: лучники по своему рангу находились внизу по сравнению с другими воинами.

– У меня такая же твердая рука, как у тебя, и я использую меч, когда считаю нужным. Просто кроме меча я, в отличие от тебя, владею еще и луком. Тебе следует немного потренироваться. Я могу тебе дать несколько уроков.

– Может, прикажешь мне еще и штаны надеть?

Все захохотали.

– Отчего бы и нет? – ответил Парис. – Убедишься сам, что они очень удобны.

– Да, если хочешь походить на восточного купца. Или на простого работягу.

– Я и был простым работягой. И приносил куда больше пользы, чем ты. Ты заявляешь, что ты воин, но, когда нет войны, кто может быть бесполезнее воина?

– Дети! – возвысила голос Гекуба. – Перестаньте спорить. Вы ведете себя как десятилетние мальчишки! Очень хорошо, что хоть один из моих сыновей жил среди простых людей. Ведь они и есть наши подданные, и мы должны лучше знать их.

– А что касается войны… или конфликта… – трясясь, заговорил старый Гикетаон. – Елена, позволь обратиться к тебе с вопросом. Как ты считаешь, эти люди уйдут подобру-поздорову, если мы им предложим выкуп? Я хочу сказать, заплатим? Ты знаешь их – что ты думаешь?

Все взоры обратились ко мне. Действительно, я единственная знала всех тех греков, кто стоял во главе собранного войска.

Сказать правду и испортить всем праздник? Но сейчас не время для умолчаний.

– Военачальник Агамемнон богат, у него много золота, скота, земли. Но он никогда не участвовал в большой войне и не вел ее. Поэтому он мечтает о ней. Он стремится к войне столько времени, сколько я знаю его. Чтобы сделать ее возможной, он даже принес в жертву собственную дочь. Он не променяет войну на золото: оно не в диковинку для него.

– Оставьте ваши глупые страхи! – воскликнул Гелен, взмахнув руками. – Есть пророчества. Пока они не исполнятся все до единого, Трое ничего не грозит.

– Так расскажи нам о них! – рявкнул Деифоб, в точности как одна из собак Приама. – Не храни их в секрете от нас!

– Да, сын. Говори, – велел Приам.

– Первое гласит, что, пока Палладий находится в городе, Трое ничего не грозит.