Элеонора Дузе

му под псевдонимом «Пикколет», театральному критику из «Пикколо

Фауст»68, который приехал навестить ее. «Знаете,— говорила она,—

очень нелегко убедить публику, если у нее постоянно перед глазами

совсем другие идеалы. Сколько труда надо положить... Представьте

себе, в последний раз в Болонье, еще до моей болезни, прохожу я че¬

рез партер на сцену и в первых рядах замечаю двух или трех жен¬

щин из простонародья, которые пришли пораньше, чтобы занять луч¬

шие места, и в ожидании начала болтали между собой. Вдруг одна из

них увидела меня и узнала. Толкнув в бок свою соседку, она сказала:

«Ой, смотри-ка, вой та, которая идет,— это Дузе, право слово, она».

Та обернулась, смерила меня взглядом с ног до головы, и искренне

удивленная то ли моим небольшим ростом, то ли вообще моей скром¬

ной внешностью, кто ее знает, громко ответила на своем диалекте:

«Это которая, вон та, что ль? Ну и замухрышечка!» Примадонна, по

ее мнению, должна быть более солидных размеров.

Видите, часть публики принимает меня еще не так, как я бы это¬

го хотела, и все потому, что я все делаю на свой лад, то есть, вернее

сказать, так, как чувствую. Я согласна, что в известных обстоятельст¬

вах на сцене следует говорить погромче, напрягая голос, а я, наобо¬

рот, когда приходится изображать какую-нибудь бурную страсть и

душа моя разрывается от радости или горя, часто почти немею, начи¬

наю говорить тихо, еле шевеля губами. Я будто роняю слова, медлен¬

но, одно за другим, глухим голосом... И тогда мне говорят, что у меня

нет экспрессии, что я не чувствую, что я не страдаю... Бедная я, бед¬

ная! И за что мне такое? Разве же не правда, что каждый чувствует

по-своему? Ведь у каждого свой характер, каждый выражает чувства

на свой лад. Разве не так? Ну, впрочем, посмотрим...»

Дузе всегда боялась нового зрителя. Но надо сказать, что в это

время она уже начинает довольно умело и разумно защищать свою

работу — налаживает связи с критиками, положительно оценивающи¬

ми ее искусство, не теряя достоинства, выражает признательность за

поддержку. Вот письмо, которое еще раз показывает, с какой серьез¬

ностью и вниманием подходит она к каждой новой своей работе. Оно

написано 6 сентября 1882 года, она обращается в нем с веселой иро¬

нией к Эрнесто Сомильи, издателю одного из театральных журналов

и импрессарио флорентийского театра «Нуово», которого она в шутку

называет Мишонне по аналогии со знаменитым суфлером Адриенны

Лекуврер69. «Дорогой Сомильи! — пишет она.—Уже четыре дня я в

Нарни. Не стану ничего говорить тебе о жизни в этом городишке. Те¬

бе достаточно будет узнать, что с нашим приездом поднялись цены

на продукты. Теперь представляешь, с каким восторгом принимали

нас жители.

В связи с хорошими сборами собираемся в Рим. Рим привлекает

меня столь же сильно, как и моя Флоренция. Мне нужна другая сре¬

да, и еще я жажду играть. Будем надеяться, что сезон окажется снос¬

ным. Хотя, кто знает. Напиши мне, как дела в труппе Беллотти, и со¬

общи свои впечатления о ней.

Ты же знаешь, я слишком разумна для того, чтобы скрытничать...

Я послушалась тебя и сейчас поглощена изучением Адриенны70.

Я была не права, когда возражала против ее постановки. Но чтобы

осуществить ее на сцене, мне нужен французский оригинал, как это

было, когда я готовила «Фру-Фру», «Багдадскую» и «Даму с камелия¬

ми». Я должна прежде ознакомиться с оригиналом. Тогда я лучше

почувствую и легче усвою колорит пьесы и глубже пойму ее идею.

Ты же, мой Мишоне, добудь мне пьесу либо во Флоренции, либо на¬

пиши в Париж. И вышли мне ее или сюда (до 12-го), или в Рим, те¬

атр «Валле». Когда будешь посылать, сообщи, во сколько обошлись

тебе ее приобретение и пересылка, я тебе возмещу...»

28 октября она с дружеской шутливостью не преминула сообщить

ему о счастливом окончашш римских гастролей. «...На гастролях в

Риме я сыграла: «Одетту» — 7 раз, «Фру-Фру» — 4, «Даму с камели¬

ями» — 2, «Фернанду» — 2, «Скроллипу» — 3 и, включая сегодняш¬

ний спектакль, «Жену Клода» — 6 раз. До самого конца сезона мы бу¬

дем давать именно эту пьесу, ибо она пользуется успехом, хотя (по се-

кроту) Росси запретил мне в пей выступать, и се пришлось протаски¬

вать под видом бенефиса. Вчера, 27 числа, я в четвертый раз играла

«Фру-Фру». Собрали 1400 и также в меру шумных аплодисментов.

За мой бенефис я получила 1946,50 чент.

Трогательный прием и успех, ставший событием. Как видишь, до¬

рогой мой Мишоие, я держусь наших условий, и любовь к тебе рас¬

крыла передо мной горизонты искусства. Я храню верность тебе и

работе. А знаешь, ведь я очень честолюбива!

Варакгши, «поглаживая свое гаерское брюшко», сияет от радости

по причине хороших кассовых сборов, уверяю тебя, они были и в са¬

мом деле неплохими. Я послала тебе полдюжины газет. Получил ли

ты их? Ты очень и очень меня обяжешь, если извлечешь из них ма¬

териал для интересной заметочки и поместишь ее в своей прскраспой

газете, которая в скором времени вытеснит «Арте драмматика»...

Когда на обратном пути буду во Флоренции, я тебе открою свои

надежды и планы на будущее. А пока что я затеваю...»

Она затевала «Свадебный визит», спектакль, показанный в Тури¬