Эльф среди людей

– Выморж. Наши женщины… то есть дунаданские женщины голыми руками на морозе отжимают ледяное крошево, чтобы приготовить его. Потому что он – жизнь. Жизнь их мужей, братьев, сыновей. А я это на тебя трачу, бессмертного. Пей.

– Я… я не могу.

– Считай себя Кархаротом, который должен проглотить все три Сильмарила. Пей, я сказал! – негромко произнес нолдор, но так твердо, что Нимдин не смог не подчиниться.

Хэлгон сощурил глаза. Каждое его слово падало, как каменная глыба:

– А. Теперь. Встал.

И Нимдин, который только что считал, что не в силах пошевелиться, потому что его тело охвачено изнутри огнем, Нимдин сам не понял как, – поднялся.

– Ты знаешь, – нолдор говорил очень тихо, но лучше бы он кричал, – что я, еще умирая, был благодарен тебе?

Синдар кивнул – голос его не слушался.

– Ты знаешь, что я сейчас не держу на тебя зла за свою смерть?

– Зна…ю.

– Ты знаешь, – еще тише, еще тверже и потому – еще оглушительнее: – что здесь нет никого, в чьем сердце не было бы раны от братоубийств меж нашими народами?

– Да, – сглотнул Нимдин.

– Так почему же, – куда уж тише, но оттого на всю поляну, – все должны кружиться вокруг тебя, будто ты прекрасная дева в майском хороводе?

– Прости…

– Веди себя достойно. Здесь каждому нелегко. Но все держатся.

Нимдин молча кивнул.

Келегорм смотрел на Хэлгона с нескрываемым восхищением.

Синдарская молодежь непроизвольно жалась друг к другу: не очень приятно узнать, что тот, с кем ты ходишь за хворостом, оказывается – дракон. Огнедышащий. Пьет жидкий огонь и иногда выдыхает его на эльдар.

Перворожденные старательно скрывали свою чувства, но изумление скрыть и не пытались: все (кроме, быть может, Брондора) до сегодняшнего дня полагали, что Хэлгон – просто дружинник. И оказывается, он… а кто он, собственно?

Келегорм подошел к Хэлгону. Чуть усмехнулся:

«Рядовой следопыт, говоришь? Ты отличный, просто превосходный разведчик, но сегодня ты себя выдал. Я бы тебе сотню доверил – спокойно».

– Нда? – с неожиданной злостью посмотрел на него следопыт.

В иной день Хэлгон бы принял эту похвалу молча или учтиво, но сейчас он не мог сдержаться.

– Я р-рядовой, – арнорец не кричал, но такой бешеный блеск в глазах Неистовый видел только у двоюродных братьев, когда они чуть не хватались за мечи. – У меня не было, знаешь ли, деда-Короля и в отцах – величайшего из вождей, которого знала Арда. Меня не учили с детства, как решать за других, как командовать, как управлять народом. Может быть, и тебя этому не учили – наставлениями, но примерами – они учили. Всю их жизнь. А я хотел только одного: исполнять волю того, кому служу. Только вот они все – князья, вожди, простые дунаданы – считали, что эльф мудрее их, что эльф знает лучше, что эльф придет и спасет, и советом вернее, чем мечом. И когда я молил тебя о помощи… помощи не мне, а Арнору, ты был так рассудителен в своем отказе. Так прав. Так мудр. Как бывают только истинные к-короли.

Он развернулся и пошел в темноту.

Тишина. Полная.

Келегорм медленно перевел дыхание. Поднял голову. Расправил плечи. И сказал самым спокойным тоном, на который был сейчас способен:

«Спойте… спойте что-нибудь приятное и… мелодичное. Это нам сейчас… нужно всем».

Ночь сменялась серым предрассветьем, когда Хэлгон вернулся. Критически осмотрел костер и стал перекладывать дрова, всей своей возмущенной спиной говоря: нельзя на один раз лагерь оставить без присмотра, ничего сами как надо сделать не могут.

Келегорм сделал знак глазами нескольким перворожденным, подзадержавшимся у огня: прочь. Они поднялись, подав пример тем синдарам, что не видели Неистового.

Нолдоры остались вдвоем.

Келегорм опустился на одно из поваленных деревьев, служивших сиденьем. Хэлгон с долгим вздохом сел рядом.

«Мир?» – вопросительно нахмурился Неистовый.

– Мир… – выдохнул следопыт. – Я сорвался, прости. И наговорил лишнего.

Келегорм дернул углом рта, что означало полное нежелание говорить о произошедшем.

– Как Нимдин?

«Спит. Кре-епко».

– Ага. Значит, выморж на эльдар действует так же, как на аданов. Буду знать.

Помолчали.

Хэлгон переложил в костре ветку, которая, с точки зрения рядового следопыта, горела недостаточно правильно.

«Убью Гэндальфа, когда встречу», – в сердцах выдохнул Келегорм.

– Ну-ну.

«Вот есть у тебя хороший друг Глорфиндэль. Он говорил нам мудрые вещи: что отряд надо брать у Кирдана или Гилдора. Послушайся мы его, мы бы уже давно перебили всех умертвий. А так – сидим на опушке Лориэна, сколько еще ждать неспешных синдар – неведомо. Объясни мне, Хэлгон, что мы здесь делаем?»

– Ты – проходишь Мандос заживо. Я – так, за компанию. Ну и эти… очищают души перед дорогой в Валинор.

«Ты серьезно полагаешь, что Мандос можно пройти вот так?»

– Я ничего не полагаю. Я вижу.

«А что потом?»

– Откуда я знаю? Спроси у Гэндальфа… если, конечно, передумаешь его убивать.

Оба усмехнулись.

Хэлгон снова устроился рядом с лордом.

– Знаешь, у нас на севере рассказывали, что однажды Гэндальф взял хоббита – самого обычного хоббита. И отправил его на дракона.

«Одного?!»

– Нет. Он ему отряд собрал.

«Уйййй…»