Эльфийский бык 3

Хотя вот… видно, что мальчик молодой, неопытный. Можно ведь и срок действия ограничить, и дополнительные условия поставить реализации, скажем, обязав выкупить… Нахимова усилием воли отогнала эти, в общем-то деловые и обыкновенные, но в нынешней ситуации лишние совершенно мысли.

— И замуж я тоже не хочу!

— Смотрите, чтоб не украл вашу эту…

— Василису?

— Её…

Слюны во рту прибавлялось, а в животе уже не пекло, а мерзковато дёргало, будто ожило там что-то такое… нехорошее. Это всё поле. Дурное место.

Все знают.

А они вот… ярмарку.

Кто так делает? И главное, от присутствия не отвертеться. Или всё-таки? Если там в больничку лечь. По состоянию здоровья? Нет… будут снимать. Пресса. Потом заговорят, что глава… а если произойдёт чего? Тоже заговорят…

Мысли путались.

— А там у нас загоны для скота. Выставка будет. Сельскохозяйственная. Пойдёте смотреть?

— Нет.

— Дальше уже технические. Вон, это артисты наши. С утра прибыли.

— Артисты?

Как-то Нахимова иначе артистов представляла. Менее… внушительными, что ли? А эти… будто с одного конвейера сошли, на котором кто-то взял да и повадился штамповать мускулистых мужиков.

— Это наши богатыри-затейники, — поспешил представить Иннокентий. — А там вот дальше и семинаристы…

— Какие-то они… здоровые.

— Так, в здоровом теле — здоровый дух! — бодро отозвался Иннокентий.

Насчёт духа Нахимова не знала. И хотела что-то ответить, такое вот… едкое, что бы заставило трепетать этого бестолкового мальчишку, навязанного ей вместе со всеми остальными. В животе кольнуло, и боль эхом сдавила виски, порождая незнакомое прежде чувство лютой ненависти.

Веселятся они.

А ей больно!

Плохо.

— Вам нехорошо? — Иннокентий заглянул в глаза. — Там ещё туристов доставили. Два грузовых вертолёта. Смотреть будете?

— Мне… голова… что-то… — немалым усилием воли Нахимова подавила желание вцепиться в глотку этому неудачнику. И тотчас сама поразилась этому желанию. — Разболелась… сегодня… что-то особенно… я пойду, пожалуй…

— Я вас провожу, — рядом возник молодой человек с длинными волосами, собранными в хвост. — А то вдруг дурно станет…

— Вы… кто?

— Так… — её новый знакомый поднял очи к небесам. — Василий. Пятименко… семинарист я.

Это он произнёс странным тоном, но голова и вправду раскалывалась, а потому думать о тоне было выше сил Нахимовой. И она просто кивнула.

Да и вид у нового знакомого был весьма даже одухотворённый.

И лицо подходящее, с тонкими чертами, с огромными глазами, в которых застыла невыразимая словами печаль. А потому она не стала сопротивляться, когда её подхватили под локоток и, что-то говоря, о душе, о предназначении и метановых облаках, которые собрались в верхних слоях атмосферы, усиливая тем самым солнечную активность, повели… куда? Зачем… не к машинам же… надо к машине. Вернуться.

Отчитаться…

Скот вон привозить стали… она видела. И тоже стоит проверить, но там суетно и воняет.

— Именно, — согласился Василий Пятименко, поворачивая в сторону по широкой дуге. — Зачем такой великолепной женщине идти туда, где воняет? И главное, что вы, овец не видели? Или коров… у вас иные задачи, более сложные. Высшего, можно сказать, порядка…

Она ещё переставляла ноги, но была бледна до серости, а вот в белых пузырях глаз уже проросли характерные ниточки тьмы.

— Сейчас мы с вами…

— Куда мы идём? — она встрепенулась, ненадолго приходя в сознание или в подобие его.

— Молиться, — Пятименко сказал первое, что в голову пришло.

— М-молиться? Да… надо помолиться… надо… о душе помнить. Да?

— Конечно.

— И мы идём молиться? Куда?

— А недалеко, вон туда…

И на автобус указал.

Автобус был с виду обыкновенный, каких много в любом городе. Разве что выделялся белым цветом и парой охранников, делавших вид, что они не охраняют, но просто так стоят, беспричинно. Даже, правила нарушая, на автобус оперлись.

— Туда? Молиться? — удивилась Нахимова. — Это же автобус!

— Это молельный автобус. Специального назначения.

Она всё-таки не дошла. Просто вдруг стала оседать мешком и Пятименко успел подхватить грузное тело лишь у самой земли.

— Ещё одна? — лениво поинтересовался Тимоха, отлипая от автобуса. — Ишь ты… какая… важная… а заразы нахваталась.

— Что? — двери приоткрылись и показался штатный целитель, который весьма же штатно и выругался, выражая своё ценное мнение по поводу подарка. — Когда они уже закончатся? Это седьмая!

Первые шестеро тоже были из числа администрации. Но настолько сильно тьма ни в ком не прорастала.

— Давай, тащи её. Блокираторы надень. И что за хренотень ты нёс, Пятименко? Молельный автобус…

— Эти, как очнутся и поймут, во что вляпались, так не только автобус, они весь город отмолят… во спасение…

— Всё же рожа у тебя, Пятименко, не по-уставу благостная…

— Стараюсь!

— Иди вон… обратно… ловец душ сыскался. И это… там родовая гвардия Волотовых прибыла. В подкрепление, так сказать…

— Дерьмо? — выразил общее мнение Пятименко. Не про гвардию. Скорее уж про обстоятельства, потому как если уж родовую подтянули, то ярмарка обещает быть весёлою.