Эльфийский бык 3

— Сначала у меня не получалось заблудиться. В реку я упал, но в неглубокую. Пока выбирался, весь изгваздался в грязи. Выбрался… на дороге меня приняли за бродягу. Кортеж, который я попытался остановить — честно, хотел лишь попросить, чтобы до города добросили, чтобы с семьёй связаться, так вот, меня избили. Попробовали… вот. А знаешь, что самое обидное?

— Что?

— Что когда я через месяц вернулся домой, то оказалось, что моего отсутствия просто никто не заметил.

— Ужас какой

— Не в том смысле, что совсем… просто решили, что я снова ушёл в лес… у меня было место, где я читал или вот обдумывал прочитанное. Ну да, пропадал на пару дней бывало. Да, на неделю. Но не на месяц же!

— Бедный, — Любима погладила.

— Потом была свадьба брата… и моя судьба предопределилась.

— Почему?

— Дело в нарядах. Когда-то моя прапрабабка создала два свадебных наряда. У неё было двое сыновей, близнецов. Среди эльфов редкое явление. Говорили, что она была родом с Севера. И владела особою силой, которую и вложила в эти платья. Что они покажут, сколь близки души жениха и невесты, сколь возможно сплести их воедино…

— Красиво звучит.

— Выглядит тоже. Когда мой брат вёл невесту к Предвечному древу, то платье её расцвело белоснежными незабудками. И все-то видели, что сердца их чисты, и что любят они друг друга. И значит, мироздание соединит их души неразрывными узами…

— А ты…

— Платье в роду сохранилось одно.

— Погоди, Маруся показывала… это оно?

— Оно.

— И значит, если расцвело… и выходит, что Иван… она и Иван… нет, он хороший мальчик, но если так вот… жаль, я про это платье не знала, — Любима нервно хихикнула. — Или хорошо… Анатолий бы его так не оставил. Оно же дорогое, да?

— Мой род заплатит любую названную цену.

— Дорогое… он бы его продал. Уговорил бы меня. Я тогда будто никого и ничего не слышала, кроме него. А когда Анатолий ушёл, это как… как будто я взяла и умерла. Разом. Знаешь, такое чувство было, что я вроде бы и дышу. И хожу. И разговариваю. Улыбаюсь вот даже. Я научилась улыбаться, а внутри пусто-пусто. Сгорело всё. И только там, в купели я снова ожила. Не так часто она звала меня, как я сама к ней стремилась. Вот и вышло, как вышло. Но денег не надо. Я, насколько поняла, с деньгами вопрос решён. Те контаркты, которые подписали девочки, их хватит, чтобы закрыть оставшиеся долги. А брать то, что принадлежит кому-то… — она чуть поёжилась и отмахнулась от стебля конопли, который попытался забраться под руку и нырнуть в горшок с молоком. — Место!

И конопля поспешно убрала побег.

Правда, недалеко.

Молоко определённо стоило допить.

— То есть, без этого наряда вы не можете жениться? — уточнила Любима.

— Формально могу. И неформально. Но… как бы… — не ему, взрослому и опытному, прожившему не один десяток лет, признаваться в суеверности. — Есть семейная легенда, которая говорит, что это платье — своего рода гарант счастливой семейной жизни. И брат вполне счастлив. И мой отец, как и его отец.

— Я поняла. А воспользоваться тем, которое надевал брат… или нельзя?

— Если бы мы были просто братьями… скажем, у отца есть младший. И он надевал платье на свою свадьбу, но мы-то близнецы. И то ли это ошибка, то ли изначально так задумано. Нарядов ведь было два. Так вот, платье считает, что я и мой брат — мы одно.

— А он уже женился.

— Именно.

— В таком случае буду рада, что вы получите свой… шанс…

— Честно говоря, я и не думал, что мне он нужен. Но у брата тоже близнецы. А я люблю племянников.

Калегорм широко зевнул и прихлопнул комара. А потом отметил, что уши не чешутся. Вот просто не чешутся. И щеки. И в целом чувствует он себя неплохо.

Даже очень хорошо себя чувствует.

Выспавшимся.

А этого… да за последние полсотни лет не случалось. И мелькнул страх, а что, если права почтенная Софья Никитична? И дело в экологии? И не в просто экологии, ведь в Предвечном лесу она не хуже, но в конкретной экологии конкретного места? И если Калегорм отсюда уедет, то не получится ли, что вернутся усталость и бессоница?

И в целом…

— Скажите… — он вдруг понял, что задавать вопрос несколько неудобно. А на него смотрят. И с ожиданием. И с надеждой какой-то, которую бы оправдать. И он бы рад оправдать, но понятия не имеет, на что Любима надеется. — А вам в хозяйство юрист не нужен?

— Юрист?

— Я неплохо знаю законодательство. И в экономических вопросах разбираюсь. Часть ваших долгов можно оспорить судебным порядком. Да практически все, заключённые в последние пять лет. Дальше я ещё не успел посмотреть документы, но очевидно, что имел место заговор с целью оказания экономического давления…

— Нужен, — Любима моргнула. — Знаете… а вот когда… потом… ну, когда Анатолия не стало… я пыталась найти себе дело. Чтобы ожить. И пользу принести хоть какую-то. Я чувствовала свою вину перед Васей. Нашла этого вот… в дом притащила. Доверилась. Обе доверились. Дуры, нет?

— Честные люди беззащитны перед чужой подлостью.

А молоко закончилось. Горбушку же хлеба утащила конопля.