Элиас

Должно быть, и я с нашей последней встречи не стала выглядеть лучше, потому что, осмотрев меня, Алекс свел брови и протяжно вздохнул.

– Привет, – наконец сказал он. Мне стало неуютно от бесцветности его голоса.

– Привет.

Последние дни я только и делала, что избегала этой встречи и оттого совершенно к ней не подготовилась. Была лишь единственная вещь, которую я должна была сказать ему и безропотно принять любую его реакцию.

– Прости меня, – произнесла я, глядя Алексу в глаза.

Он долго смотрел на меня и, казалось, пытался что-то для себя понять. Я не торопила его. Я даже была готова к тому, что он разочарованно покачает головой, развернется и уйдет.

Но он не ушел.

– И ты меня прости, – вдруг выдал он.

Я опешила. Можно было ожидать какого угодно развития событий, но точно не такого.

– Алекс, кому-кому, а тебе точно не за что извиняться…

Он опустил голову и посмотрел на меня исподлобья. Его взгляд стал сосредоточенным и серьезным.

– Я повел себя недостойно. Как с цепи сорвался…

– И тебя можно понять. Это я тебя спровоцировала. В этом виновата только я.

Телесная память пыталась сподвигнуть меня взять его за руку, но разум подсказывал, что делать этого не стоит. Мы с Алексом стали слишком чужими для подобных жестов, пусть даже их целью и было всего лишь стремление поддержать.

– Я видел, что происходит, знал, что ты не чувствуешь ко мне того же, что чувствовал я, и все равно шел напролом. – Он поморщился. – Чего только добивался…

– Ты любил.

Алекс снова присмотрелся ко мне.

– Любил, – тихо повторил он. И мне одновременно стало горько от его признания и от того, что оно прозвучало в прошедшем времени. – Мы оба крупно облажались, да? – хмыкнул Митчелл.

– И все же я больше.

Он не стал спорить. И это было правильно.

Несколько секунд мы неловко молчали.

– Смотрю, Паула добилась своего? – Я печально улыбнулась.

Алекс потупил взгляд.

– Ничего серьезного.

Было до боли обидно осознавать, что из всех доступных ему вариантов Алекс нашел утешение именно в Пауле, но я не имела ни малейшего права его судить.

– Алекс, ты достоин лучшего. Ты же знаешь это?

Он вновь посмотрел на меня.

– Знаю. Но я пока не готов.

Не готов начинать новые отношения. Я вздохнула.

– Послушай, – голос Алекса вдруг чуть осип, – Элиас, он… Он переживает. Сильно.

Я видела, скольких усилий ему стоило сказать об этом. А имя его брата я не слышала так давно, что оно показалось мне сейчас эхом далекого прошлого.

– Он вернулся? – только и спросила я, стараясь не показывать, как сильно меня взволновало упоминание об Элиасе.

Алекс коротко кивнул.

– Два дня назад.

Элиас в Калифорнии. Элиас в Ирвайне.

Сердце предательски зачастило, сигнализируя, что все мои попытки избавить его от воспоминаний о брате Алекса были бессмысленными.

– И как вы… общаетесь? – выдавила я. Вопрос был идиотским, но мой мозг отчего-то стал способен выдавать только что-то, не претендующее на высокую интеллектуальность.

Митчелл пожал плечами и хмыкнул.

– Скажем так: нечасто.

Я потупила взгляд.

Алекс приблизился ко мне, вынуждая вновь посмотреть на него.

– Слушай, Линда, я не держу на тебя зла. Прошло немного времени, но достаточно для того, чтобы я понял, что все мы обычные люди, которые совершают ошибки. Я не считаю ошибкой наши с тобой отношения. Чувства к тебе это, – он покачал головой, – лучшее, что у меня было.

Я нервно сглотнула, стараясь вслушиваться и запоминать каждое слово.

– После всего произошедшего это прозвучит странно, но я благодарен тебе, – Алекс, в отличие от меня, не побоялся взять меня за руку, и сейчас я чувствовала, как мелко подрагивали его пальцы. – Ты дала мне понять, что я не окончательно прогнил в своих низменных потребностях, и что я способен по-настоящему любить. Пусть первый опыт закончился неудачно, но я буду стараться. Теперь я знаю, каково это.

В его глазах блеснули знакомые светлые огоньки, и мне стало тепло от осознания, что Алекс Митчелл не сломался и живет дальше – пускай с разбитым сердцем, но и с верой в то, что впереди его еще ждет нечто прекрасное.

Я обхватила его ладонь в ответ и с улыбкой произнесла:

– Мы все имеем право на счастье, и я уверена, что твое еще впереди.

После разговора с Алексом работа в книжном магазине в воскресенье прошла в тревожном ожидании какого-нибудь подвоха.

Я без конца выглядывала в окно, не будучи до конца уверенной в том, что хочу вновь увидеть там машину Митчеллов.

Слова Алекса вызвали во мне непонятное волнение. Он сказал, что погорячился сам, но ничего не сказал о намерениях Элиаса.

«Элиас сильно переживает», – это могло означать что угодно.

Я не знала, что в голове у Элиаса. О чем он думал? Быть может, его переживания совершенно не были связаны со мной, а Алекс невольно спроецировал их на меня?

Мне хотелось о стольком расспросить младшего Митчелла, но я не могла злоупотреблять его прощением и выпытывать у него то, о чем он, возможно, пока не был готов говорить.

Даже если он и правда простил меня, я не знала, что он испытывал по отношению к брату.

Рабочий день все же прошел спокойно, под конец наградив меня чувством облегчения, смешанным с разочарованием.