Элиза и ее поклонники

После завтрака Элиза тотчас удалилась в музыкальный салон. Франц тем временем уже собрался куда-то вести своего друга, по-видимому решив более не отпускать его от себя. «Недолго же братец находил удовольствие в моем обществе», – с сожалением отметила Элиза, отогнав от себя мысли о Филиппе, который, кстати сказать, за все утро даже взглядом ее не удостоил. За несколько прошедших недель они так сблизились, но теперь всю доверительность между ними будто ветром развеяло, и от этого у Элизы было тяжело на сердце.

Она села за рояль. Сегодня ей отчего-то захотелось сыграть ту Бетховенову пьесу ля минор, которой она давно уже не исполняла, – «К Элизе».

Мягко взяла она первые ноты, тихую полутоновую трель, и повела нежный мотив, передавая его из руки в руку. Полностью отдавшись тому чувству, что вызывала в ней музыка, пианистка прикрыла глаза.

В этот момент в гостиную кто-то тихо вошел. Наверное, тетя Берта решила отправиться в бювет позже обычного, а сперва послушать племянницу. Прежде чем последний аккорд успел отзвучать, Элиза подняла веки и с улыбкой повернула голову. В ту же секунду лицо ее застыло.

На канапе сидел Филипп. Вот он поднялся и подошел к ней, однако не ближе, чем допускали приличия.

– Сердечно благодарю вас, – сказал он с легким поклоном.

Элизе вспомнились те дождливые дни, когда она каждый день играла для него. Но сегодня взгляд его был не таким, как тогда, а холодным и даже суровым. Или ей это только казалось?

– Я рада, что пьеса вам понравилась, – учтиво произнесла она. – Однако разве вы не идете с моим братом… туда, куда вы собирались идти?

– Ваш отец вызвал Франца к себе. Стало быть, у меня еще есть немного времени, чтобы послушать вашу игру.

– Прекрасно.

– А как вы провели дни моего отсутствия? Есть ли что-нибудь, о чем мне следует знать? – спросил Филипп тихо.

Элиза поглядела на него удивленно. Что ему ответить? Голова словно бы опустела. Но, может быть, ответ стоило поискать в сердце, которое громко билось, не позволяя своей хозяйке ясно мыслить?

– К примеру, не состоялась ли чья-нибудь помолвка? – прибавил Филипп и посмотрел на Элизу так, будто хотел проникнуть ей прямо в душу.

– С чего бы это вдруг? – возразила она и в ту же секунду поняла, в чем причина столь неожиданного вопроса.

Вчера, во время фейерверка, не только она заметила Филиппа, но и Филипп заметил ее. Иного объяснения быть не могло: он видел, как она позволила Хенри себя поцеловать!

Элиза задержала дыхание. Что Филипп теперь думает о ней? Наверное, он счел ее легкомысленной девицей? Кокеткой? Впрочем, нет. В таком случае он не приписал бы этому поцелую столь серьезного повода. Ах, и зачем только она пошла на поводу у своего любопытства!

– Нет, никто ни с кем не обручился. Ни в этом доме, ни в каком-либо другом из знакомых вам семейств, – ответила Элиза, не солгав.

– Филипп! Ну куда же ты запропастился? – раздался голос Франца, и его друг, кивнув, покинул музыкальную гостиную.

Элиза осталась за роялем. Ею вдруг овладело волнение. Нет, она была уверена, что Филипп никому не расскажет об увиденном. Ну или почти уверена… А вдруг он случайно проболтается Францу? Как бы поцелуй в самом деле не привел к помолвке… Но разве до сих пор Филипп не хранил всех ее тайн?

Итак, он вернулся. Однако теперь он какой-то другой. Держится так сухо… Будто чужой. Прежней непринужденности между ними как и не бывало. Случилось ли что-нибудь в Страсбурге? Или виной всему ее поцелуй с Хенри? Однако сам Филипп, несомненно, тоже целовал других женщин. Иначе как бы он смог научить Элизу всему тому, что она благодаря ему испытала? Да и вообще, мужчины постоянно это делают. И не только это, ежели судить по тем замечаниям, которыми порой украдкой обмениваются родители, поглядывая на Франца. Или по рассказам Анны о жизни ее старших братьев и сестер. Неосторожность вроде той, что позволила себе Элиза, – дело вполне обыкновенное. О подобных вещах никто не говорит. И Филипп, конечно, не станет.

Но осмелится ли Элиза вновь обратиться к нему за помощью в написании романа? Ей вдруг показалось, что она больше не может говорить с ним о таких чувствах, как тоска или вожделение.

Вздохнув, Элиза встала. Ах, если бы он никуда не уезжал! Или хотя бы вернулся пораньше! Как она была бы рада смотреть фейерверк с ним, а не с Хенри!

И если бы он, Филипп, ее поцеловал…

Нет, об этом думать не следовало. Та страсть, что порой вспыхивала в ней, была лишь отголоском романа, который она сочиняла.

Ну или в крайнем случае отголоском ее сновидений.

Глава 37

Друзья поднимались на гору Фремер. Преимущество этого маршрута было в том, что путникам не пришлось идти ни через курортный квартал, ни через старый город, где можно было кого-нибудь встретить. Франц, широко шагая, шел первым, Филипп молча следовал за ним.

Наконец молодой фон Фрайберг остановился.

– Извини, – сказал он, тяжело дыша. – Отцовские нотации вечно выводят меня из себя.

Сегодня он опять принялся объяснять мне, как я кругом неправ. Во-первых, видишь ли, не уделил на бале надлежащего внимания «очаровательной фройляйн фон Райнек»…

– Марго?