Читаем Элизабет Финч [litres] полностью

– Наезжала где-то раз в полтора месяца. Чисто ради приличия. По-моему, никакого сопереживания там не было в помине. Интереса – тоже. Причем с обеих сторон. Мама иногда проявляла… эгоцентризм, а Элизабет… привередливость – это подходящее слово?

Я усмехнулся. Кому, как не мне, было это знать.

– Она даже с родной матерью вела себя как привереда. Не то чтобы стыдилась ее, будем справедливы. Но словно бы не верила, что перед ней действительно ее мать, понимаешь меня?

– Но ты-то этих чувств не разделял?

– Ну, я человек простой. Все принимаю за чистую монету и стараюсь никого не судить. В конце-то концов, для парня мать есть мать, разве нет?

Я не ответил. В моем случае… но мой случай к делу не относится. Мне нравился Кристофер Финч, хотя, на мой взгляд, он был не так уж прост. Вряд ли все хитросплетения и тонкости их общих генов достались одной Элизабет.

– И… как все это закончилось?

– У мамы… Любопытно понаблюдать, куда мы направляем свою благотворительность, согласен? Я, допустим, жертвую в фонд доктора Барнардо, потому что несказанно благодарен судьбе за свое благополучное детство. И в общество спасения на водах: почему-то мне кажется, что оно убережет меня от кораблекрушения. Хотя не сказал бы, что часто покупаю билеты на теплоход. Разве что на паром… Да и не верю я в приметы, связанные с благотворительностью. Короче, у мамы нашли онкологию, вот ведь какая ирония судьбы, кто бы мог подумать? Лиз приезжала к ней так же часто… или так же редко, как и прежде. Все заботы легли на меня: врачи, стационар, оформление доверенностей и прочее. Организация похорон. Нотариусы.

– Можно спросить: что было в материнском завещании? И в завещании отца, раз уж мы об этом заговорили?

– Отец все завещал маме, а мама оставила мне две трети, шестую часть отписала Лиз и еще одну шестую направила на благотворительность.

– И как на это отреагировала Элизабет?

– Двумя словами: «Совершенно справедливо», хотя она знала, что папа был бы недоволен. Я предложил ей часть своей доли, чтобы обоим досталось поровну, но она ни в какую. Сказала, что надо уважать мамину волю, – и все. Откровенно говоря, я испытал некоторое облегчение: у меня ведь жена и двое детей.

– Она проявила великодушие.

– Знаешь, и да и нет. Я тогда не думал и сейчас не думаю, что сестра отказалась ради меня. Она просто считала, что поступает по совести. К тому же перекраивать завещание матери наверняка показалось бы ей…

– Пошлым? – Я использовал это слово в узком, финчевском значении морального убожества, не рассчитывая, что Крис это заметит.

– Вроде того. В любом случае мы с Лиз никогда не конфликтовали. Хотя мне вечно приходилось ей уступать. По сути, с тех пор, как она говорить научилась.

– И ты не обижался?

Он задумался.

– Наверное, бывало такое, где-то в глубине души. Я рос обычным мальцом, ребячливым, как было не обижаться? Но ты пойми: Лиз – это Лиз, и я с малых лет перед ней благоговел. А родители не вмешивались, никогда ее не ругали… за узурпацию власти. Вот я и думал, что это нормально.

Казалось, мыслями он перенесся куда-то далеко, в пору своего детства.

– А как тебе помнится: она проявляла интерес к истории раннего христианства?

Крис очнулся от своей задумчивости:

– Ну и шутки у тебя.


Из записок Э. Ф.:

• Разумеется, продолжают они, детей у нее никогда не было, и даже если она с этим «примирилась», бездетная женщина всегда в некоторой степени не состоялась в главном, правда ведь? Удивительная смесь высокомерия и паранойи.

• Поймите, я ничего не имею против детей. Из меня получилась любящая тетя и крестная. Просто дети слишком медленно взрослеют. Каждый ежегодно отмечает свой день рождения. По заведенному порядку, раз за разом – а признаков взросления как не было, так и нет. Серьезный недочет проекта.

• Магазин религий, широкий ассортимент на любой вкус.

• Каждый год в день своего рождения навожу порядок в шкафах и на полках. Для меня это равносильно соблюдению личной гигиены. И порой остается только гадать, почему мои родные и близкие думают, будто мне требуется такое количество ароматических свечей, столько кремов для лица, такое множество сортов варенья из невероятных ингредиентов, столько разнообразных деликатесов с трюфелями, где содержание трюфелей, если посмотреть состав, ограничивается 0,05 процента.

А вот она готовится к лекции:

Перейти на страницу:

Все книги серии Большой роман

Я исповедуюсь
Я исповедуюсь

Впервые на русском языке роман выдающегося каталонского писателя Жауме Кабре «Я исповедуюсь». Книга переведена на двенадцать языков, а ее суммарный тираж приближается к полумиллиону экземпляров. Герой романа Адриа Ардевол, музыкант, знаток искусства, полиглот, пересматривает свою жизнь, прежде чем незримая метла одно за другим сметет из его памяти все события. Он вспоминает детство и любовную заботу няни Лолы, холодную и прагматичную мать, эрудита-отца с его загадочной судьбой. Наиболее ценным сокровищем принадлежавшего отцу антикварного магазина была старинная скрипка Сториони, на которой лежала тень давнего преступления. Однако оказывается, что история жизни Адриа несводима к нескольким десятилетиям, все началось много веков назад, в каталонском монастыре Сан-Пере дел Бургал, а звуки фантастически совершенной скрипки, созданной кремонским мастером, магически преображают людские судьбы. В итоге мир героя романа наводняют мрачные тайны и мистические загадки, на решение которых потребуются годы.

Жауме Кабре

Современная русская и зарубежная проза
Мои странные мысли
Мои странные мысли

Орхан Памук – известный турецкий писатель, обладатель многочисленных национальных и международных премий, в числе которых Нобелевская премия по литературе за «поиск души своего меланхолического города». Новый роман Памука «Мои странные мысли», над которым он работал последние шесть лет, возможно, самый «стамбульский» из всех. Его действие охватывает более сорока лет – с 1969 по 2012 год. Главный герой Мевлют работает на улицах Стамбула, наблюдая, как улицы наполняются новыми людьми, город обретает и теряет новые и старые здания, из Анатолии приезжают на заработки бедняки. На его глазах совершаются перевороты, власти сменяют друг друга, а Мевлют все бродит по улицам, зимними вечерами задаваясь вопросом, что же отличает его от других людей, почему его посещают странные мысли обо всем на свете и кто же на самом деле его возлюбленная, которой он пишет письма последние три года.Впервые на русском!

Орхан Памук

Современная русская и зарубежная проза
Ночное кино
Ночное кино

Культовый кинорежиссер Станислас Кордова не появлялся на публике больше тридцати лет. Вот уже четверть века его фильмы не выходили в широкий прокат, демонстрируясь лишь на тайных просмотрах, известных как «ночное кино».Для своих многочисленных фанатов он человек-загадка.Для журналиста Скотта Макгрэта – враг номер один.А для юной пианистки-виртуоза Александры – отец.Дождливой октябрьской ночью тело Александры находят на заброшенном манхэттенском складе. Полицейский вердикт гласит: самоубийство. И это отнюдь не первая смерть в истории семьи Кордовы – династии, на которую будто наложено проклятие.Макгрэт уверен, что это не просто совпадение. Влекомый жаждой мести и ненасытной тягой к истине, он оказывается втянут в зыбкий, гипнотический мир, где все чего-то боятся и всё не то, чем кажется.Когда-то Макгрэт уже пытался вывести Кордову на чистую воду – и поплатился за это рухнувшей карьерой, расстроившимся браком. Теперь же он рискует самим рассудком.Впервые на русском – своего рода римейк культовой «Киномании» Теодора Рошака, будто вышедший из-под коллективного пера Стивена Кинга, Гиллиан Флинн и Стига Ларссона.

Мариша Пессл

Детективы / Прочие Детективы / Триллеры

Похожие книги

Женский хор
Женский хор

«Какое мне дело до женщин и их несчастий? Я создана для того, чтобы рассекать, извлекать, отрезать, зашивать. Чтобы лечить настоящие болезни, а не держать кого-то за руку» — с такой установкой прибывает в «женское» Отделение 77 интерн Джинн Этвуд. Она была лучшей студенткой на курсе и планировала занять должность хирурга в престижной больнице, но… Для начала ей придется пройти полугодовую стажировку в отделении Франца Кармы.Этот доктор руководствуется принципом «Врач — тот, кого пациент берет за руку», и высокомерие нового интерна его не слишком впечатляет. Они заключают договор: Джинн должна продержаться в «женском» отделении неделю. Неделю она будет следовать за ним как тень, чтобы научиться слушать и уважать своих пациентов. А на восьмой день примет решение — продолжать стажировку или переводиться в другую больницу.

Мартин Винклер

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Книга Балтиморов
Книга Балтиморов

После «Правды о деле Гарри Квеберта», выдержавшей тираж в несколько миллионов и принесшей автору Гран-при Французской академии и Гонкуровскую премию лицеистов, новый роман тридцатилетнего швейцарца Жоэля Диккера сразу занял верхние строчки в рейтингах продаж. В «Книге Балтиморов» Диккер вновь выводит на сцену героя своего нашумевшего бестселлера — молодого писателя Маркуса Гольдмана. В этой семейной саге с почти детективным сюжетом Маркус расследует тайны близких ему людей. С детства его восхищала богатая и успешная ветвь семейства Гольдманов из Балтимора. Сам он принадлежал к более скромным Гольдманам из Монклера, но подростком каждый год проводил каникулы в доме своего дяди, знаменитого балтиморского адвоката, вместе с двумя кузенами и девушкой, в которую все три мальчика были без памяти влюблены. Будущее виделось им в розовом свете, однако завязка страшной драмы была заложена в их историю с самого начала.

Жоэль Диккер

Детективы / Триллер / Современная русская и зарубежная проза / Прочие Детективы