Элизабет и её немецкий сад

Я занята предрождественскими хлопотами, но все же часто запираюсь в библиотеке, оставив все свои неоконченные дела, и изучаю цветочные каталоги, составляя на весну список семян и саженцев кустарников и деревьев. Это увлекательнейшее занятие, дополнительное очарование ему придает сознание, что ты в это время обязана делать что-то другое, что на пороге Рождество, что от тебя зависят радости детей, слуг и работников на ферме и что никто кроме тебя не присмотрит за украшением елок, дома, никто другой не закупит подарки. На просмотр каталогов уходят часы, а долг в это время скулит под закрытой дверью. Ненавижу долг – он повелевает заниматься всем тем, что меньше всего нравится. Ну почему мой долг – не составление списков и планов для любимого сада? «Это мой долг», – убеждаю я Разгневанного, когда он сетует, что я напрасно трачу время. «Ну уж нет, – отвечает он с умным видом, – сад не может быть твоим долгом, потому что он – твое удовольствие».

Как же это удобно – всегда иметь под рукой такой неисчерпаемый кладезь мудрости! Мужа может завести себе кто угодно, но лишь немногим дано счастье общения с мудрецом, а уж если у тебя есть одновременно и то, и другое – это не только большая редкость, от этого еще и большая польза имеется. Поверьте, единственное, что по практичности я могу сравнить с такой комбинацией – раскладной диван, который моя соседка купила в качестве рождественского подарка своему мужу и который показала мне, когда я в последний раз к ней заезжала: потрясающее изобретение, объяснила она, сочетающее в себе спальное место, диван и комод, внутрь которого можно положить свою одежду, поверх – самого себя, и если кто-то вдруг заявится с визитом посреди ночи, а уж так получилось, что вам пришлось спать в кабинете, вы просто сбрасываете постельные принадлежности в комод, и вот вы сидите на диване и выглядите так, будто часами сидели тут в ожидании визитеров.

– Простите, а разве ваш муж не носит пижаму? – осведомилась я.

Но, как оказалось, она никогда о пижамах и не слыхивала.

Составление весеннего списка заняло много времени. Мне захотелось, чтобы один бордюр был весь желтый, от ярко-оранжевого до почти белого, и сколько мне пришлось ради этого изучить книг по садоводству, может оценить только такой же новичок, как я. Планирование заняло несколько недель, и оно еще далеко от завершения. К тому же я хочу, чтобы все там постепенно расцветало с мая до самых холодов, так что в основном на ней будут ноготки – я их очень люблю – и настурции. Настурции бывают всех возможных сортов и оттенков, они бывают ползучими и в наилучшем виде демонстрируют свои листочки и цветы. Еще здесь будут эшшольции, георгины, подсолнухи, циннии, скабиозы, портулак, желтые анютины глазки, желтые левкои, желтый душистый горошек, желтый люпин – все изначально желтое или в желтой разновидности. Для этого я выбрала длинный широкий бордюр на солнечной стороне у подножия поросшего травой склона, увенчанного сиренью и соснами и обращенного на юго-восток. Вы проходите через небольшую сосновую рощицу и, повернув за угол, натыкаетесь на пойманное в плен утреннее солнце. Мне хочется, чтобы после темноватой, прохладной тропы сквозь рощу эти яркие краски буквально ослепляли.

Такова идея. Но когда я размышляю о возможном различии между идеей и ее реализацией, я впадаю в депрессию. Я полная невежда, но садовник, как я подозреваю, еще невежественнее меня: тюльпаны, которые он пытался вырастить, все погибли, он говорит, что и представления не имеет почему. К тому же он влюблен в кухарку и после Рождества собирается на ней жениться, поэтому выслушивает мои планы без того энтузиазма, которого они заслуживают, и целыми днями с отсутствующим видом колет дрова, чтобы поддерживать неугасимый огонь в печи его возлюбленной. Я не в силах представить, что кто-либо может предпочесть кухарок ноготкам, эти будущие ноготки, чьи семена пока еще мирно спят у торговца, освещали мне, словно золотые огоньки, все хмурые зимние дни.

От всей души мне жаль, что я не мужчина, потому что, будь я им, я бы первым делом купила лопату и отправилась в сад, где с восторгом делала все для цветов своими собственными руками и не тратила бы время на объяснения, чего именно хочу добиться. Это ужасно утомительная работа – отдавать распоряжения и пытаться описывать картины, которые существуют только у тебя в голове, кому-то, у кого нет ни воображения, ни мозгов и в чьем представлении желтый бордюр – это кальцеолярии, окруженные чем-нибудь голубеньким.