Элизабет Тейлор

«Согласно первоначальным планам, на роль старшей сестры Элизабет пригласили Мону Фримен, — продолжает Маргарет Керри. — Но в один прекрасный день ее заменили на Анджелу. Мы с Элизабет обнаружили Мону где-то за площадкой, всю в слезах. Это буквально потрясло Лиз. До этого момента она даже не догадывалась, что кого-то могут заменить. Это ее напугало. А, кроме того, заставило работать усерднее, едва ли не из кожи вон лезть, лишь бы угодить режиссеру, Кларенсу Брауну, который проявлял к юной актрисе едва ли не отцовские чувства. Однажды, во время просмотра отснятого материала, кто-то прикрепил к двери ее гримерной золотую звездочку и табличку «мисс Тейлор». Браун распорядился, чтобы звезду убрали, а на табличке написали «Элизабет».

«Он опасался, что меня это обидит, — рассказывала Элизабет. — Он объяснил мне, что опасается за меня — это может вскружить мне голову, а когда подобное происходит, то люди, как правило, меняются. А он бы хотел, чтобы я всегда оставалась такой, как есть. Я понимала, что он хочет этим сказать, потому что мы с мамой уже об этом говорили, и я пообещала ему от всего сердца, что никогда, никогда не стану другой»:

Эта клятва, разумеется, была нарушена, как только лента «Нэшнл Велвет» вышла на экраны. Картина пользовалась колоссальным успехом. Критики превозносили Элизабет за ее «горячую целеустремленность и очарование». При раздаче «Оскаров» награды Академии удостоилась Энн Ревир, как лучшая актриса второго плана за роль матери Велвет Браун, а Роберт Керк — за редакторскую работу. Но звездой стала все-таки Элизабет Тейлор.

Элизабет Тейлор — это такая естественная, такая симпатичная юная актриса, какую все мы желали бы видеть», — писала «Нью-Йорк Пост».

«Все это делает двенадцатилетнюю Элизабет Тейлор настоящей звездой», — вторил ей журнал «Пик».

«Она действительно отлично поработала в этой картине, — вспоминает продюсер Пандро Берман. — Впоследствии она пришла ко мне и сказала: «За всю свою жизнь я не переживала так, как о моей лошади, Короле Чарльзе». Поэтому я отправился к Луису Майеру и сказал, что, по моему мнению, с нашей стороны было бы красивым жестом и вообще мудрым шагом подарить Элизабет эту лошадь. Это единственное, из-за чего она готова переживать, а кроме того, отлично сделала свое дело в картине».

И снова пришлось проконсультироваться с адвокатами. Те обсудили между собой возникшую проблему — вправе ли студия отдавать собственность, приобретенную за 800 долларов и стоящую к настоящему времени 500. В конечном итоге остановились на подарке с условием. Элизабет получит лошадь, с пониманием, что если та понадобится нам для возможных дублей, то мы получим ее в наше распоряжение в любое время и бесплатно».

В свой тринадцатый день рождения Элизабет удостоилась звонка от Бенни Тау, главы отдела кадров студии. Он сообщил юной актрисе, что Король Чарльз отныне принадлежит ей. Спустя несколько недель «МГМ» преподнесла ей еще один сюрприз. В знак признательности за отличную работу над картиной «Нэшнл Велвет» студия наградила ее премией в размере 15 тысяч долларов.

Пропасть между рядовой актрисой и звездой наконец-то была преодолена. «МГМ» потребовалось пять лет и с десяток второстепенных ролей, чтобы сделать звезду из Джуди Гарленд.

Совместные усилия крупной студии и настырной мамаши совершили тот же самый подвиг за вдвое меньший срок.

Несмотря на то, что ее дочь заняла прочную позицию в ряду ценных приобретений «МГМ», Сара не желала останавливаться на достигнутом. Не успела она высказать мысль, что Элизабет не помешал бы новый контракт, как жалованье тотчас подскочило с 200 долларов в неделю до 750. За сорок недель гарантированной работы тринадцатилетней Элизабет Тейлор в год причиталась сумма в 30 тысяч долларов. В новом контракте имелась также статья, оговаривавшая 250 долларов в неделю для миссис Тейлор. Таким образом, Сара зарабатывала 10 тысяч долларов в год за то, что повсюду сопровождала дочь, — правда, эта компенсация вычиталась из заработка Элизабет.

Хотя Сара приложила к тому все усилия, ей так и не удалось добиться отмены пункта, требовавшего, чтобы десять процентов общего заработка ее дочери отчислялись на приобретение облигаций и купонов военного займа.

Правда, ей удалось пробить для дочери дорогу в мир хорошо оплачиваемой рекламы, или, как это называлось в сороковые годы, «коммерческих связей». Первое коммерческое соглашение принесло Элизабет 3 тысячи долларов за право использовать ее фото для рекламы мыла «Люкс». За ним последовали контракты на рекламу мыла «Вудбери» и косметики «Макс фактор», после чего компания по выпуску поздравительных открыток пообещала заплатить Элизабет тысячу долларов за один из ее рисунков. За всем этим последовали бумажные куклы «Элизабет Тейлор» и книжки-раскраски. Кроме того, она получала по 3 тысячи долларов за каждое выступление по радио, половина суммы, однако, отчислялась ее матери, в качестве вознаграждения за подготовку дочери к передаче.