Елизавета и Маргарет. Частная жизнь сестер Виндзор

После вечера в театре или на балете, ужина и танцев принцесса могла пригласить друзей к себе на поздний ужин, услаждая их пением под собственный аккомпанемент на рояле. В своем романе «Палм-Бич» писательница Пэт Бут так описывала одно из ее ночных выступлений: «Голос был глубокий и хриплый – следствие слишком большого количества выкуренных сигарет и увлечения ночным образом жизни. Она слишком старательно выводила слова своими полными красными губами, лишая их живости, и закатывала глаза к потолку». Те, кто был в курсе дела, старались поскорее ретироваться, обрекая остальных гостей на долгие часы в компании принцессы, развлекающейся игрой на рояле.

Маргарет неохотно ложилась спать, что часто означало 18-часовой рабочий день для слуг. Паж королевы Эрнест Беннетт, которого она называла Генри, однажды рассказал своей коронованной начальнице: «Она всех держит на ногах допоздна, мадам. Она не ложится раньше трех, и все не спят, пока она не даст своего разрешения. А на следующее утро всем нужно вставать в семь, мадам»³². После этого королева потихоньку вмешалась, и многочасовые ночные бдения королевской совы немного сократились.

Зато королева была предсказуема. Все, от повара до личного секретаря, знали, чего она от них ожидает. Елизавета представляла собой мечту администратора – быстрая, решительная, прагматичная и уравновешенная. В отличие от сестры она редко меняла планы в последнюю минуту. Одна из служащих вспоминала: «Я с юности убедилась, что если что-то пошло не так, лучше сказать ей об этом прямо. Я всегда знала, что могу все рассказать королеве и она поймет»³³.

Однако королевский персонал очень быстро убеждался, что обе сестры проводили невидимую черту между собой и другими и не подпускали к себе никого слишком близко. Переступивший эту линию натыкался на «виндзорский взгляд», который предупреждал: «Не переступай черту». Этот ледяной взгляд замораживал любое проявление фамильярности.

Принцесса Маргарет принимала отчужденный вид, когда хотела напомнить людям, по выражению Личфилда: «Не забывайте, кто я такая»³⁴. Бывший член парламента от лейбористов Вудро Уайетт вспоминал: «Внезапно вы чувствовали, что она вдруг принимала неприступный вид, как бы говоря «я – сестра королевы», и это моментально выбивало из колеи»³⁵.

Широко известна склонность Маргарет к мгновенному переходу от дружеского расположения к отчуждению, порой выражавшемуся одним движением брови. В этом заключалось противоречие ее натуры: сама доброта и непринужденность, она тут же могла обернуться презрительной и эгоцентричной придирой. Жена одного из придворных отмечала, что переменчивое настроение Маргарет, ее способность мгновенно менять гнев на милость временами ставили в тупик. По ее воспоминаниям, принцесса «могла быть единственной на приеме, кто подойдет и нормально поговорит, а на другой день она тебя и не заметит»³⁶.

Маргарет была более неуравновешенной и открытой, чем ее сестра. Королева, обладавшая уравновешенным характером, с юности могла вдруг включить королевское величие. «Она способна бросить на тебя такой очень старомодный взгляд – заметьте, ничего высокомерного или заносчивого, – который просто говорил, что сейчас она принцесса и в будущем станет королевой», – рассказывал помощник, работавший с ней много лет³⁷. Бывший камердинер принца Чарльза Стивен Бэрри высказался более откровенно: «Никто не позволяет себе никаких вольностей с королевой. А если это случается, то она смотрит взглядом, который способен заморозить солнце»³⁸.

Тем временем Питер Таунсенд, едва прибыв обратно в Брюссель после своего кругосветного путешествия, тут же позвонил Маргарет. Не то чтобы они не общались все это время – они постоянно обменивались письмами и говорили по радиотелефону. Пять дней спустя, в марте 1958 года, он прибыл в Лондон в нетерпеливом ожидании встречи накануне ее двухдневного визита в Германию. Проблема состояла в том, что королева и принц Филипп отправились в Голландию с государственным визитом. Как только пресса прознала про прибытие Таунсенда, турне королевы отошло на внутренние страницы газет, тогда как Таунсенд и Маргарет заняли первые.

Лондонская Evening Standard провозгласила: «Они снова вместе»³⁹. После такого начала репортеры, сменяя друг друга каждые восемь часов, стали круглосуточно следить за каждым шагом Питера.

Королева была в ярости, что приезд Таунсенда отодвинул в тень ее поездку, и на этот раз Маргарет пожалела, что затмила сестру. Она отменила их следующую встречу до возвращения королевы в Лондон. Однако появилась с одной из четырех дюжин красных роз, которые послал Таунсенд к ее самолету перед вылетом в Германию. В запоздалой попытке утихомирить прессу Таунсенд через своих адвокатов обнародовал заявление о том, что, несмотря на встречи с Маргарет, не было никаких оснований полагать, что ситуация, объявленная в 1955 году, изменилась. Это значило, что причины, препятствовавшие браку, по-прежнему существовали.