Эльксарим. Дети-киборги 2

– Эрих!!! Милеон кончается! – прокричал медикомеханик в телефон, зажатый между плечом и ухом. – Ему кости удлиняет каталитом, за счёт конденсации! Ну, знаешь?! Как у эльксов бывает при повреждениях костей! На зубах и прочем… Замещение металлом! Похоже, нулевая хромосома его решила таким образом исправить деформацию скелета… Я на Шельере вижу! Чёрт!!! Ему мягкие ткани все рвёт, механически, Эрих, я сосуды легировать пытаюсь… тут натяжение проклятое, чёрт побери, торчит! Голое, а мышцы уже нет! Бионика не успевает… Он в шок уходит, Эрих, что мне делать?! Эй! Милеон! Очнись!..

По щекам самого ассистента катились слёзы, он никак не мог заставить себя успокоиться, а панта всё норовил потерять сознание от смертельной боли в заживо разрываемых тканях.

– Что мне делать, Эрих, он сознание теряет! Он вот-вот даст остановку! А я не могу медикаментами обезболить – ведь не подействует, и очаги потом не сформируются вовремя! Радон этот дурацкий не помогает ни капли… Я наибольшую концентрацию взял… – отчаянно плакал Рассел.

– Медикаментами нельзя… А что, если можно как-то ещё?.. – прозвучал задумчивый голос в трубке.

Видавший виды профессор, похоже, не поддавался панике. Хотя бы он не видел пациента перед собой…

– Как, нафиг, как?! Загипнотизировать его, что ли?! – заорал Рассел, не понимая.

– Гипноз?.. Энтин сейчас в зоне, – сказал вдруг Кастанеда.

– Что? Энтин?.. Псионик?!

– Попробую ему приказать… Держитесь, он сейчас будет, – сообщил профессор, – я передам ему координаты. Пусть Орис откроет дверь тоннеля.

Телефон замолчал. Проклятый сосуд наконец прекратил кровоточить, и Рассел переключился на другую рану. Кровь, истекающая оттуда, отливала отчётливым серебристым блеском. Медикомеханик бросил взгляд на последнее значение регистратора. «Металл близок к критическому. Надо имплантировать. Чёрт, я должен имплантировать…»

– Милеон! Эй, не уходи! Будь с нами, маленький!

Потеря сознания при незавершённом процессе элькса-мутации означала смерть. Это непреложный факт. Эксперимент катастрофически грозил закончится неудачей. Скрепя сердце, Рассел оставил пациента эльксариму и постарался найти очаг специфической конденсации на мониторе. «Я должен хотя бы попытаться», – стучала мысль у него в висках.

И тут вдруг дверь в операционную распахнулась. Второй эльксарим сразу присел рядом с пантой и взял его отсутствующее лицо в свои большие, испещрённые сетью просвечивающих проводов, ладони. Сразу пристально посмотрел на него и похлопал Милеона по бескровной, запавшей щеке.

– Посмотри мне в глаза, брат, прошу, посмотри мне в глаза.

Веки умирающего мальчика дрогнули и приоткрылись. Зрительный контакт был установлен. Псионик Энтин ничего не говорил вслух, но по тому, как Милеон успокоился и начал стабильнее дышать, стало понятно, что между ним и эльксаримом идёт непрерывное телепатическое общение, погружающее панту в иную реальность.

– Он в трансе, – сообщил наконец Энтин, поднявшись и оглядев собравшихся. – Продолжайте, пожалуйста.

Рассел устанавливал уже вторую деталь брони на повреждённой правой ноге мальчика. Слёзы на лице экспериментатора успели высохнуть, а руки почти перестали трястись.

– Боже, это сработало… Не могу поверить.

– Я никогда не делал такого раньше, – признался эльксарим-псионик.

– Спасибо тебе, – произнёс Орис, положив ладонь ему на плечо.