Элвис Пресли. Безрассудная любовь

Он редко встречался с кем — либо помимо Чарли, Билли, Джо Смит и доктора Ника. Он пытался заставить Джинджер ревновать его к другим девушкам, но у него самого не хватало уже ни энергии, ни интереса к подобным авантюрам. Иногда к нему приходил Джордж Кляйн или какой — нибудь еще приятель из прошлых дней, но он вяло наблюдал за ними в мониторе камер слежения и просил передать, что он смертельно устал или сильно занят, может быть, они могут зайти как — нибудь в другой раз. Он так и не сблизился ни с кем из своего нового окружения. Сэм Томпсон и Дик Граб отлично делали свою работу, организуя охрану певца на высшем уровне, Эл Страда был постоянно рядом, как первоклассный денщик, — но не было ни одного человека, с кем он мог бы откровенно поговорить. У Элвиса начало постепенно формироваться недоверие к своим сводным братьям Рики и Дэвиду Стэнли, которые вели его личный бизнес. Насколько возможно, он пытался донести до них все те знания и опыт, которые он накопил за все эти годы, но до Рики он не мог достучаться, а Дэвид, как он подозревал, имел очень много общего с Джинджер (во всяком случае, больше, чем он сам): они постоянно о чем — то шептались, а Дэвид часто покрывал ее проделки и принимал ее сторону в любых разбирательствах. Он действительно не знал, кому он мог доверять, поэтому ото всех бед и бурь он скрывался в своей комнате вместе со своими книгами, где, медитируя, он пытался избавиться от боли, которая никогда не покидала его душу.

«Мы только и делали, — вспоминал Билли Смит, — что сидели в его комнате и разговаривали». Иногда разговор целиком был посвящен воспоминаниям о былых днях и тех безумствах, которые они тогда совершали, временами они просто обсуждали старые шоу Монти Пайтона и не более этого, но в основном их общение отличалось угрюмой одержимостью, с которой Билли никогда не приходилось сталкиваться раньше, это была самая настоящая паранойя, которая прослеживалась во всем: в отношении к людям, в воспоминаниях, в ожидании будущих событий, в мотивации прошлых поступков. Книга Реда и Сонни была единственной темой, к которой Элвис постоянно возвращался. Иногда он признавался Билли, что приказал их убить. «Однажды я сказал: «Послушай, они не стоят того. И ты сам понимаешь, что это ничего бы не изменило. Это не изменило бы даже твоего к ним отношения. Ты сам понимаешь, что в глубине души ты все еще очень сильно к ним привязан, и это очень сильно задевает тебя». Он сорвался и заплакал. Он проронил всего несколько слез. Он всхлипывал. И я плакал вместе с ним, потому что я не мог видеть, как он сильно страдает… Но вдруг он вскочил и сказал: «К черту их!.. Если они разрушат мою карьеру, я точно прикажу их убить».

Ночь была самым тяжелым временем: он боялся уснуть, также он боялся, что сон так и не придет. Снова и снова ему снился один и тот же сон, иногда с легкими вариациями и изменениями, но постоянно это был привычный кошмар, который преследовал его еще с тех давних пор, когда неожиданный успех впервые постучался в его двери. Суть сна всегда оставалась неизменной: все деньги кончились, его поклонники отвернулись от него. Полковник его бросил, он остался совершенно один. Что подумают фанаты, когда прочтут эту книгу, постоянно спрашивал он Билли. Он начал придумывать мудреные объяснения в свою защиту на случай, если кто — нибудь попытается его подколоть во время выступлений. «Сначала он решил просто сказать, что о нем уже и так много всего написано — и хорошего и плохого, что он не совершенство». Затем он решил, что правильней, наверное, было бы признаться, что он действительно принимает определенные лекарства, но они ему действительно необходимы по состоянию здоровья, и, чтобы подтвердить это, он представит на сцене своей публике доктора Ника. В конце концов он остановился на стратегии ограниченных признаний, которая включала в себя заявление, что по окончании этого тура он собирается сделать перерыв, чтобы заняться собой и многое в своей жизни исправить. Но все это он скажет, как он заявил Билли, только в случае, если разразится скандал, который он просто не сможет проигнорировать; только если зрители начнут орать, возмущаться и кидать в него чем попало.