Эмили Лайм и похитители книг

– Подожди, – остановил Джордж. – Мы ещё не помолились.

– Ой, извини. Я не знала…

Дафна положила нож с вилкой и соединила ладони. Джордж сделал то же самое, опустил голову и закрыл глаза.

– Господи, пронеси! – сказал он, затем взглянул на Дафну: – Ну, удачи, – и покорно принялся за еду.

Дафна отрезала крошечный кусочек от самого крупного серого шматка и поднесла к глазам. Он был мокрым и сочащимся.

– Ну, Лайм, – произнёс Джордж, быстро орудуя вилкой, – что там у тебя за дурацкий план?

– Он не дурацкий, – возразила Эмили, распиливая что-то неподатливое у себя в тарелке.

– О, разумеется, нет! Три жалких школьника поджидают в засаде матёрого преступника! Ничего даже отдалённо дурацкого!

Дафна собралась с духом и принялась за еду. Первый кусок оказался самым отвратительным, что она пробовала в жизни. Горьким, солёным и вообще каким-то безумным на вкус. Но, уверившись, что это её не убьёт, Дафна заставила себя съесть второй кусок, который был в чём-то ещё хуже первого.

– Мы можем обеспечить себе безопасность, – продолжала Эмили Лайм, – если хорошенько приготовимся.

– Приготовимся? – спросил Джордж. – Но как?

Дафна залпом выпила стакан воды. Однако это нисколько не смягчило отвратительный вкус во рту.

– Разумеется, мы не можем надеяться одолеть взломщика с помощью грубой физической силы, – Эмили Лайм в качестве иллюстрации пронзила вилкой воздух. – И хотя мы действительно, как ты выразился, всего лишь три жалких школьника, но мы – три жалких школьника, которые читают. А это делает нас умнее. Значит, мы, предположительно, сможем подготовиться так, чтобы получить некоторое преимущество.

Дафна осушила второй стакан воды. Но горький, тухлый, запредельно отвратительный вкус во рту упрямо не желал идти на убыль. Она посмотрела в тарелку и поняла, что, хотя не съела практически ничего, её аппетит исчез полностью. Дафна отодвинула подальше от себя серое нечто.

– Ты имеешь в виду, – проскрипела она, – нечто вроде ловушки?

– Конечно нет! – огрызнулась Эмили Лайм. – Не «нечто вроде ловушки». А действительно ловушку. Я уже набросала пару идей. Вот тут.

Эмили протянула им несколько листов бумаги. На верхнем Дафна увидела неряшливый торопливый чертёж, который сопровождали многочисленные мелкие каракули.

– Ну? Ваше мнение?

Как только они стали высказываться, обсуждение едва не переросло в ссору.

– Есть идеи получше? – выкрикнула Эмили Лайм. – Давайте послушаем!

– Ну, не то чтобы эта уменьшенная версия римской катапульты была плохой идеей, – протянула Дафна, – но, поскольку у нас мало времени… может, стоит поискать вариант попроще?

– Вариант, для которого мы не должны владеть столярным мастерством и распиливать все наши полки, чтобы добыть достаточно стройматериалов, – добавил Джордж.

– Да, было бы лучше… – начала Дафна.

– …отказаться от всех этих ужасных… – перебил Джордж.

– Ну, не совсем ужасных… – поправила Дафна.

– Нет, ужасных. Совсем, – настойчиво повторил Джордж. – Лабиринт, камнемёт, гигантская паутина – всё это совершенно ужасные, ужасные идеи!

– Если ты такой умный, то что предлагаешь ты? – фыркнула Эмили Лайм. – Какова твоя блестящая идея?

– Свяжем наши галстуки и натянем наверху лестницы, чтобы он споткнулся.

Эмили Лайм подумала одно мгновение.

– Да. Лучше.

Она собрала свои каракули и сунула в карман.

– Ты закончила? – Эмили указала на тарелку Дафны, где по-прежнему пузырилась серая грязь.

– О боже, да!

– То есть ты не будешь пудинг? – спросил Джордж. – Они обычно не такие ужасные.

– Нет-нет, – быстро сказала Дафна. – С меня хватит.

– Может, оно и к лучшему, – согласился мальчик и кивнул на раскрытое окно. – А теперь высунься наружу, глубоко вдохни и постарайся не дышать, пока мы не выберемся отсюда.

Они встали и начали пробираться к выходу. Отдельные драки и хоккейный матч, казалось, теперь слились воедино, превратившись в гигантскую грязную спортивную битву. И всё-таки троим библиотекарям удалось найти безопасный проход к дверям.

23

Они сидели, съёжившись, на полу у отдела естествознания. Стеллажи скрывали от них дверь. Так что и взломщик, если появится, не сразу заметит засаду. Порой сквозь бегущие облака просачивался лунный свет, разбрасывая в темноте смутные тени.

Они молчали, что, впрочем, естественно для библиотекарей, однако тишина не была полной. Ночной покой наполняли звуки – негромкие, но отчётливые, как речь. Каждое крошечное шевеление, дыхание, урчание в животе у Джорджа, казалось, многократно усиливалось мраком.

Ночь текла, пронизанная пунктиром лёгких шепотков, словно один проснувшийся ребёнок проверял, спят ли остальные, или спрашивал, что там шуршит снаружи. Однако в основном было тихо, спокойно и темно. Дафне было одновременно очень скучно и очень страшно. Она устала, но слишком нервничала, чтобы уснуть.