Эмма

Эмме не терпелось взглянуть на это бесценное сокровище. Им оказался остаток старого карандаша без грифеля.

— Вот подлинно его карандаш, — пояснила Харриет. — Помните то утро? Нет, навряд ли вы помните… Однажды утром… Когда именно, я позабыла, но полагаю, что во вторник или в среду перед тем вечером он захотел сделать у себя в книжке запись касательно елового пива. Мистер Найтли сказал ему, как такое пиво варить, и он решил записать. Грифеля в его карандаше оказалось мало, и вы одолжили ему ваш, а свой он оставил лежать на столе за никчемностью. Я сразу приметила эту вещицу, взяла, как только отважилась, и с тех пор не расставалась с нею.

— Помню! — воскликнула Эмма. — Прекрасно помню. Разговор о еловом пиве — как же, как же! Мы с мистером Найтли еще сказали, что любим его, и мистер Элтон тоже как будто вознамерился попробовать. Помню как сейчас. Мистер Найтли стоял вот здесь, верно? Мне кажется, именно здесь.

— Ах, очень странно, но этого я припомнить не могу. Вот мистер Элтон сидел тут, примерно где я сейчас.

— Хорошо, что у вас там еще?

— О, больше ничего. Я уж все вам показала и высказала. Осталось только бросить это в огонь, и мне бы хотелось, чтобы вы видели.

— Моя бедная милая Харриет! Неужели вы и вправду находили счастье в том, чтобы беречь эти вещицы?

— Да, такая я была глупая! Но теперь мне очень стыдно. Я хочу поскорее сжечь их и так же быстро все позабыть. Понимаю: это особенно дурно, что я продолжала хранить напоминания о нем, когда он был уже женат, — однако до сих пор мне недоставало решимости избавиться от этих вещиц.

— Но, Харриет, зачем непременно жечь пластырь? Огрызок карандаша в самом деле уже бесполезен, но пластырь мог бы еще пригодиться.

— Нет-нет! Мне и его хочется сжечь, — возразила девушка. — Он сделался мне неприятен. Я должна избавиться от всего разом. Вот так. Слава богу! Теперь с мистером Элтоном покончено.

«В таком случае, — подумала Эмма, — не начнется ли что-нибудь с мистером Черчиллом?» Вскоре у нее появилось основание думать, что начало новому роману уже положено. Вероятно, цыганка, хоть и не гадала, все же принесла Харриет удачу.

Недели через две после того происшествия на дороге между подругами состоялось вполне исчерпывающее, хотя и непреднамеренное, объяснение. Эмма в тот момент ни о чем таком не думала, и тем ценнее показались ей те сведения, которые получила. Болтая с мисс Смит о том о сем, она невзначай сказала: дескать, когда вы, Харриет, выйдете замуж, я советую вам поступить так-то и так-то. Воцарилось минутное молчание, после чего ее подопечная совершенно серьезно произнесла:

— Замуж я не выйду.

Эмма подняла глаза, пристально взглянула на подругу и в первую секунду не могла решить, как на это реагировать, однако все же спросила:

— Не выйдете замуж? Это, право, новость! Но почему?

— Так я решила и решения своего не переменю.

Снова последовала короткая пауза.

— Надеюсь, виною тому не мистер Элтон? — после короткой паузы поинтересовалась Эмма.

— Помилуйте! — воскликнула Харриет с негодованием. — Конечно же, нет! Тот, другой, неизмеримо превосходит мистера Элтона…

Эмма снова задумалась и на этот раз молчала дольше. Стоило ли продолжать расспросы или притвориться ничего не подозревающей? Ежели оставить слова подруги без внимания, та могла счесть это за холодность и равнодушие или же, напротив, по собственной воле рассказать больше, чем Эмме следовало бы слышать. Сделавшись противницей чересчур откровенных и излишне частых разговоров о надеждах и видах на замужество, мисс Вудхаус все же решила, что мудрее сразу высказать и узнать то, чего нельзя не высказать и не узнать вовсе. Прямота лучше всего. Эмма заранее для себя установила, как далеко позволительно зайти в расспросах о сердечных делах. Чем скорее ей удастся утвердить правила, диктуемые ее собственным рассудительным умом, тем безопаснее будет для них обеих. Итак, Эмма начала:

— Харриет, я не стану делать вид, будто не понимаю вас. Вы решились не выходить замуж… вернее, вы не надеетесь выйти замуж, потому что джентльмен, которого вы бы предпочли, слишком превосходит вас по положению.

— О, мисс Вудхаус, поверьте, я даже не думала: я не настолько безрассудна, — но для меня удовольствие восхищаться им издалека, видеть, как он несказанно возвышается над всеми вокруг, и думать о нем с благодарностью, изумлением и почтением, которого он вправе ждать от всех, а особенно от меня.

— Я не удивлена, Харриет. Та услуга, что он вам оказал, могла тронуть ваше сердце.

— Услуга? Да он мой спаситель! Как сейчас помню ту минуту и тогдашние мои чувства. Я была так несчастна, и вдруг идет он, такой благородный… До чего разительная перемена свершилась в одну секунду! От страдания к совершенному блаженству!