Эмма

Мистер Уэстон, испытывавший торжество иного рода, признался, что знал о метели, однако молчал, дабы мистер Вудхаус не встревожился и не заспешил в обратный путь. Снега же выпало совсем не так много, и помешать возвращению гостей в свои дома он никак не мог — это, увы, была лишь шутка. Мистер Уэстон, говоря по правде, желал бы видеть дорогу заметенной, чтобы все общество осталось ночевать в Рэндалсе, — наверняка для всех нашлись бы комнаты. Жена его могла подтвердить: стоило ей проявить немного находчивости, и каждый гость был бы устроен на ночлег. (В действительности, однако, миссис Уэстон находила это довольно затруднительным, ибо в доме имелось всего две свободные спальни.)

— Что же делать, моя дорогая Эмма? Что делать? — то и дело повторял мистер Вудхаус, ничего более не в силах вымолвить.

Именно у нее, у младшей своей дочери, он привык искать утешения и теперь немного приободрился, когда она заверила его, что бояться нечего, что кучер и лошади у них замечательные и что рядом друзья.

Старшая же дочь испугалась не менее его самого. Боязнь оказаться запертой в Рэндалсе, меж тем как дети остались в Хартфилде, всецело овладела ею. Вообразив себе, будто для людей бесстрашных дорога пока еще пригодна, но медлить нельзя ни секунды, она решила, что папеньке с Эммой лучше переночевать в гостях, а ей самой с мужем следует выехать тотчас, какие бы ужасные сугробы ни преграждали им путь.

— Прошу тебя, милый, вели скорее подать карету. Быть может, мы еще сумеем добраться до дому, если отправимся безотлагательно. А ежели что-то случится, я выберусь и пойду пешком. Мне нисколько не страшно. Я хоть полдороги могу прошагать, а как приду — сей же час сменю обувь, хотя от промоченных ног я никогда не простужаюсь.

— В самом деле? — воскликнул ее муж. — Мое удивление безмерно, дражайшая Изабелла, ведь обыкновенно ты простужаешься от всего. Домой пешком! Славно ты для этого обута, осмелюсь сказать! В такую погоду не то что тебе — лошадям придется несладко.

Изабелла обратилась за одобрением к миссис Уэстон, которой ничего не оставалось, кроме как согласиться с нею. Тогда она взглянула на Эмму, но та продолжала надеяться, что уехать смогут все. Спор об этом был еще в разгаре, когда возвратился мистер Найтли, который сразу после того, как брат сообщил о снегопаде, вышел из дома взглянуть, так ли страшна метель, и не увидел ничего такого, что могло бы помешать гостям разъехаться по домам, причем в любое время — немедленно или час спустя. Он даже вышел за ворота и прошагал немного по дороге в сторону Хайбери: снега выпало с полдюйма, не более, а кое-где даже земля проглядывала. В воздухе еще кружились редкие снежинки, но облака уже редели и вскоре снегопад обещал совсем прекратиться. Мистер Найтли поговорил с возницами, и оба подтвердили: опасности нет.

Эта весть, несказанно осчастливившая Изабеллу, обрадовала и младшую ее сестру, ибо папенька, насколько ему позволял нервический склад, тотчас успокоился. Однако после пережитого им волнения о полном его умиротворении нельзя было даже мечтать, покуда он оставался в Рэндалсе. Старик позволил убедить себя в безопасности возвращения домой, однако его никак не удавалось уверить в том, что еще часок в гостях у мистера и миссис Уэстон также ничем ему не повредит. Покамест другие уговаривали его на все лады, мистер Найтли и Эмма решили дело, обменявшись буквально парой фраз:

— Ваш отец не перестанет тревожиться, так отчего бы вам не уехать?

— Ежели остальные готовы, то готова и я.

— Позвать слугу?

— Зовите.

Колокольчиком вызвали слугу, и было велено закладывать экипажи. Через несколько минут Эмма надеялась увидеть того, кто весь вечер так ей докучал, высаженным из кареты возле собственного дома, где он остынет и протрезвеет. Другой же ее беспокойный спутник вскоре должен был вновь обрести довольное расположение духа, возрадовавшись тому, что все невзгоды путешествия остались позади.

Экипажи подали, и мистер Вудхаус, неизменный предмет первого внимания в таких случаях, был с осторожностью водворен мистером Найтли и мистером Уэстоном в собственную карету. Но что бы ни говорили эти джентльмены, их слова не могли предотвратить некоторого беспокойства, вновь овладевшего стариком при виде снега, устлавшего землю, и небосвода, более темного, нежели он привык видеть. Ах, до чего трудный путь им предстоит! Как тяжело будет бедняжке Изабелле! А бедняжке Эмме придется ехать в следующем экипаже. Что же им всем делать? Лучше бы, сколько возможно, держаться вместе. Переговорили с Джеймсом. Он обещал ехать очень тихо, не отрываясь от второй кареты.