Эмма

— Нет, сэр, отнюдь не подтверждает! До сего момента я ни о чем не подозревала, находясь в полнейшем заблуждении относительно истинных ваших намерений, теперь же мне очень жаль, что вы раскрыли мне свои чувства. Я несказанно далека от того, чтобы… Ваше внимание к моей подруге Харриет, ваши ухаживания за ней (именно так я истолковывала вашу любезность) были для меня отрадны, и я всею душой желала вам успеха, но если бы заподозрила, что в Хартфилд вас влечет не она, то, несомненно, перестала бы одобрять ваши частые визиты. Возможно ли поверить, будто вы не добивались особенного расположения мисс Смит, не имели на нее серьезных видов?

— Никогда, сударыня! — с горячностью возразил уязвленный мистер Элтон. — Никогда, уверяю вас! Чтобы я помышлял о мисс Смит… Она по-своему славная девушка, и я буду рад, если ей удастся хорошо устроиться в жизни. Я желаю ей всяческих благ, и, бесспорно, найдется мужчина, которого не смутит… Но всякий должен сознавать свое положение. Мое, осмелюсь сказать, совсем недурно. Я вполне могу надеяться, что женюсь на ровне, и мне нет нужды так отчаиваться, чтобы ухаживать за мисс Смит! Нет, сударыня, Хартфилд я посещал только лишь ради вас, и то, как вы меня поощряли…

— Я вас поощряла? Сэр, вы глубоко заблуждаетесь! Вы были для меня поклонником моей подруги — не более. Ни в каком ином качестве я не могла бы вас к себе приблизить. Я очень сожалею, однако хорошо еще, что все разъяснилось сейчас, а не позднее. Продолжай вы и дальше вести себя по-прежнему, мисс Смит, вероятно, получила бы ложное представление о ваших намерениях, ибо она, как и я, не знала, сколь вы щепетильны в отношении неравенства между вами. Касательно вашего разочарования, то, надеюсь, оно скоро пройдет. Я же в настоящее время не помышляю о замужестве.

Мистер Элтон был так зол, что не сумел вымолвить более ни слова. То, как решительно ему отказали, делало всякие дальнейшие уговоры бессмысленными. В этом состоянии взаимной обиды и едва сдерживаемого возмущения им предстояло оставаться наедине еще несколько минут, ибо возница, щадя нервы мистера Вудхауса, вел лошадей шагом. Если бы Эмма и викарий не были друг на друга так сердиты, то, верно, сгорали бы от неловкости, но чувства, владевшие ими, оказались столь сильны, что не оставили места для смущенных колебаний. Даже не заметив, как экипаж свернул на Викариеву дорогу и как остановился, они очутились перед дверью пасторского дома, и мистер Элтон не замедлил выйти. Эмма сочла необходимым пожелать ему доброй ночи. Он ответил холодно и гордо, ни слова не прибавив. Она же в неописуемом раздражении была доставлена в Хартфилд.

Дома ее встретил торжествующий отец. До сих пор он дрожал при мысли об опасностях, которые угрожали его дочери, ехавшей в одиночестве от дома викария: бедняжке пришлось (о ужас!) преодолеть поворот, да еще и в экипаже, ведомом не Джеймсом, а чужим кучером. Теперь же она возвратилась, и ее присутствие было, по-видимому, единственным, чего недоставало для воцарения в Хартфилде полнейшей гармонии. Мистер Джон Найтли, устыдившись давешнего своего дурного расположения, сделался само участие и добродушие. Проявляя исключительную заботу о спокойствии мистера Вудхауса, он хотя и не дошел до того, чтобы отведать овсяной кашки, однако признал ее пользительные свойства. Для всех, кто был в доме, день завершился миром и довольством. Только Эмма пребывала в доселе неведомом ей смятении и лишь отчаянным усилием воли принуждала себя казаться внимательной и веселой, пока в назначенный час все не разошлись по своим спальням. Только тогда она нашла облегчение в уединенных раздумьях.

Глава 16

Локоны были завиты, служанка отослана, и Эмма могла наконец отдаться своей печали. Как скверно все обернулось! Как бесповоротно разрушились ее мечты! Какой удар ожидал ее подругу! Да, последнее было хуже всего. Эмма и сама страдала от боли и стыда, однако собственные ее мучения казались пустяком в сравнении с тем, что предстояло испытать Харриет. Эмма охотно согласилась бы быть еще более неправой, еще более униженной ошибочностью своего суждения — только бы тяжелые последствия ошибки коснулись лишь ее одной.

«Все было бы еще ничего, — думала она, — если б я не пробудила в Харриет симпатию к этому человеку. Пусть бы он держался со мной вдвое нахальнее, я бы все снесла, но она… Бедная Харриет!» Как могла Эмма так обмануться? Он уверял, будто никогда не думал всерьез о мисс Смит. Никогда! Эмма силилась как можно яснее припомнить минувшие события, но все мешалось в памяти. Вероятно, ей пришла в голову мысль, под которую она впоследствии подлаживала каждое слово и каждый шаг мистера Элтона. Его поведение, однако, не могло не быть странно, неясно, двусмысленно — иначе она бы так не ошиблась.