Читаем Энтелехизм полностью

Я не могу писать вам посвященьяВедь вы исчезли без следаБессильны будут все моленьяИ навсегда…Я не оставлю завещаньяМеня ведь нет.Я без минуты колебаньяПокинул свет.Я пьян, как пианино…

«Я пьян, как пианино…»

Op. 34.

Я пьян, как пианиноПод лапками кота,Когда спиралью спинуИ музыка – икота.

«И с каждым взлетом колеса…»

Op. 35.

И с каждым взлетом колесаВсе ближе голубые далиИ чище моря полосаТрепещут по привычке ивыА каждой мельницы крылоГласит: гони свои печали,Да не влетят они в окноБеспечных туч седые гривыИ бесконечны небеса.

«От Нью-Йорка до Бостона…»

Op. 36.

От Нью-Йорка до БостонаХодит дымный пароходНа нем грузы многотонноГоворят о дне забот.

7 август, 5 час. утра. 1926 г.

«Парохода гудок…»

Op. 37.

Парохода гудокРубит туман с плечаПод сеткой дождевою докНезрима маяка свечаТуман, туман – тумакДля рыбаков – заботаОкеанический верстакОсенняя зевота.

«Когда мне было восемнадцать лет…»

Op. 38.

Когда мне было восемнадцать летВпервые я нанялся на корабльИ юнгой отплыл в дальние моряГде волн зеленых плещется толпаЯ посетил прозрачные заливыГде красным деревом в футбол игрой прилив в проливе.

«Старые старые капитаны…»

Op. 39.

Старые старые капитаныВ миниатюрных портахПили джин и вискиГлядя на ущербленную лунуОна вставала из-за сараяКровавя свой единый глазСтарые старые капитаныПошатываясь возвращались на свой корабльМурлыча песенку про капитана КидаПоднос луне…

«Жуком гудит далекий пароход…»

Op. 40.

Жуком гудит далекий пароходНад белизной туманной водВолна внизу хранит бесчестных рыбИх затаив в звенящезыбь.

«С любым движением колеса…»

Op. 41

С любым движением колесаВсе ближе голубые далиИ чище воздуха краса,И каждой мельницы крылоГласит: гони гони свои печали,Да не «влетят они в окно»!

«Гудок вдали дрожа проплакан…»

Op. 42.

Гудок вдали дрожа проплаканЕго заел густо-туманИ только неизменен бакенОтметив вражий мелестан.  Я полон неизменно скуки  Налив густотуман в стакан  Снимаю быстро солнца брюки  Чтобы пуститься в океан.

«Наш пароход бросает щепкой…»

Op. 43.

Наш пароход бросает щепкой,Щепоткой вод кудрявя нос,Сижу, накрыв матросской кепкойМне жизнью заданный вопрос.

Марусе («Океанических примет…»)

Op. 44.

Океанических приметКонтинентальности утратТы цель моя: ты мой предметИ для тебя я чту возврат.  За маяками – даль морей  И вздохи лунного ветрила;  Вздымай свой парус поскорей  Его надуют из всей силы.За маяками – океан,Где нет скалы, где нет препона,Где густ заверстанный туман,Сырая спящего попона…  Придется капитану глаз  Выпучивать, следя просторы;  Бельмо морей, туман – заказ  Перегрузить способен взоры.

«Вдоль берегов лукавят острова…»

Op. 45.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Тень деревьев
Тень деревьев

Илья Григорьевич Эренбург (1891–1967) — выдающийся русский советский писатель, публицист и общественный деятель.Наряду с разносторонней писательской деятельностью И. Эренбург посвятил много сил и внимания стихотворному переводу.Эта книга — первое собрание лучших стихотворных переводов Эренбурга. И. Эренбург подолгу жил во Франции и в Испании, прекрасно знал язык, поэзию, культуру этих стран, был близок со многими выдающимися поэтами Франции, Испании, Латинской Америки.Более полувека назад была издана антология «Поэты Франции», где рядом с Верленом и Малларме были представлены юные и тогда безвестные парижские поэты, например Аполлинер. Переводы из этой книги впервые перепечатываются почти полностью. Полностью перепечатаны также стихотворения Франсиса Жамма, переведенные и изданные И. Эренбургом примерно в то же время. Наряду с хорошо известными французскими народными песнями в книгу включены никогда не переиздававшиеся образцы средневековой поэзии, рыцарской и любовной: легенда о рыцарях и о рубахе, прославленные сетования старинного испанского поэта Манрике и многое другое.В книгу включены также переводы из Франсуа Вийона, в наиболее полном их своде, переводы из лириков французского Возрождения, лирическая книга Пабло Неруды «Испания в сердце», стихи Гильена. В приложении к книге даны некоторые статьи и очерки И. Эренбурга, связанные с его переводческой деятельностью, а в примечаниях — варианты отдельных его переводов.

Андре Сальмон , Жан Мореас , Реми де Гурмон , Хуан Руис , Шарль Вильдрак

Поэзия
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

Роберт Иванович Рождественский , Роберт Рождественский

Поэзия / Лирика / Песенная поэзия / Стихи и поэзия