Эон. Исследования о символике самости

Однако же это змей. Ибо именно он спустил знаки Отца с небес, и он же возносит их обратно после того, как они были пробуждены ото сна, и переносит их отсюда туда как сущности, исходящие от бессущностного. Таков, говорят они, [смысл] сказанного: «Я есмь дверь»[523]. Но они говорят, что он переносит их к тем, чьи веки сомкнуты[524], как нефть отовсюду притягивает к себе огонь[525], сильнее, чем Гераклов камень притягивает железо[526]… Так, говорят они, совершенная раса людей, созданных по образу [Отца] и единосущная ему [homoousion], притягивается из мира Змеем, хотя была ниспослана им в мир; ничто же другое [не притягивается][527].

²⁹¹ Магнетическое притяжение исходит здесь не от доктрины или от воды, а от «Сына», которого символизирует змей, как у Иоанна (3:14)[528]. Христос – магнит, который притягивает к себе части субстанций в человеке, имеющие божественное происхождение, (признаки Отца), и возвращает их в место их рождения на небесах. Змей – эквивалент рыбы. По общему мнению, Спасителя интерпретировали и как рыбу, и как змея: он рыба, поскольку поднялся из неведомых глубин, и змей, поскольку таинственным образом вышел из тьмы. Рыбы и змеи – излюбленные символы для описания психических событий или переживаний, которые внезапно вырываются из бессознательного и производят либо пугающий, либо спасительный эффект. По этой причине они часто выражаются мотивом животных-помощников. Сравнение Христа со змеем более аутентично, чем сравнение с рыбой, однако оно было не столь популярно в примитивном христианстве. Гностики предпочитали его, ибо это был давно установившийся символ «доброго» genius loci, Агатодаймона, а также их любимого Нуса. Оба символа обладают огромной ценностью, когда речь заходит о естественной, инстинктивной интерпретации фигуры Христа. Териоморфные символы крайне распространены в сновидениях и других манифестациях бессознательного. Они выражают психический уровень того или иного содержания; иными словами, такие содержания находятся на стадии бессознательности, столь же далекой от человеческого сознания, как психика животного. Теплокровные или холоднокровные позвоночные всех видов или даже беспозвоночные, таким образом, указывают на степень бессознательности. Психопатологам знать это крайне важно, ибо эти содержания могут порождать на всех уровнях симптомы, локализованные в соответствующих органических или физиологических функциях. Например, симптомы могут отчетливо коррелировать со спинномозговой и симпатической нервной системой. Вероятно, о чем-то подобном догадывались сетиане: говоря о змее, Ипполит упоминает, что они сравнивали «Отца» с головным мозгом (), а «Сына» – с мозжечком и спинным мозгом (). На самом деле змея символизирует «холоднокровные», нечеловеческие содержания и тенденции абстрактно-интеллектуальной или конкретно-животной природы – одним словом, внечеловеческое свойство в человеке.

²⁹² Третье упоминание магнита обнаруживается у Ипполита в изложении доктрины сетиан. Последняя содержит примечательные аналогии с алхимическими доктринами Средневековья, хотя непосредственную преемственность доказать невозможно. По словам Ипполита, она разъясняет теорию «составления и смешения»: луч света сверху смешивается с темными водами внизу в форме крошечной искры. В момент смерти индивида, а также при его фигуральной смерти как мистическом опыте смешанные субстанции снова разделяются. Этот мистический опыт представляет собой divisio и separatio смеси ( ). Я намеренно привожу латинские термины, которыми пользовались в средневековой алхимии, ибо они, в сущности, означают то же, что и гностические понятия. Разделение смеси позволяет алхимику извлечь anima или spiritus из prima materia. Во время этой процедуры появляется Меркурий со своим разделяющим мечом (им пользуется и адепт!), который сетиане относят к Матф., 10:34: «Не мир пришел я принести, но меч». В результате разделения смеси то, что ранее было смешано с «другим», теперь возвращается на «свое место», к тому, что ему «присуще» или «родственно» (), как «железо к магниту»[529]. Так же искра или луч света, «получив благодаря учению свое должное место, спешит к Логосу, нисходящему с высот в образе раба… [быстрее], чем железо [летит] к магниту»[530].