Эпидемии и общество: от Черной смерти до новейших вирусов

Разумеется, обнаружилось, что 23 % детей в возрасте до шести лет отстают в росте из-за недоедания, причем в сельских районах этот показатель выше. Что же касается субъективного восприятия, то в опросе 2011 г. более половины черных южноафриканцев ответили, что им не удается полностью удовлетворять повседневные потребности в еде. Вывод, сделанный исследователями, состоял в том, что «расовое неравенство апартеида» сменилось не менее серьезным «рыночным неравенством»{220}. На протяжении всего периода, прошедшего с начала эпидемии ВИЧ в 1980-е гг., ЮАР, управляемая режимом апартеида, а затем законами рынка, сама обеспечивала материальные условия для распространения заболевания, а именно недоедание, которое подрывает иммунитет. Кроме того, из-за бедности жертвы ВИЧ/СПИДа в Южной Африке не могли позволить себе антиретровирусную терапию и поэтому были обречены проходить стадии от ВИЧ-инфекции до активного СПИДа гораздо быстрее, чем пациенты в развитых странах. ВИЧ/СПИД и бедность образуют порочный замкнутый круг, где одно является и причиной, и следствием другого, поэтому иногда это явление называют «цикл „бедность – СПИД“».

Государство ЮАР: от безразличия к отрицанию

В распространении болезни, изначально среди гомосексуальных мужчин в городах, роковую роль сыграло то обстоятельство, что у политических лидеров страны были другие приоритеты. К несчастью для ЮАР, начало эпидемии ВИЧ/СПИДа пришлось на 1980-е гг., когда у власти в правительстве была Национальная партия, которую возглавлял П. В. Бота. Он был рыцарем холодной войны, идейным сторонником превосходства белой расы, поборником закона и порядка. Его преследовал призрак русского, кубинского и китайского коммунизма, пришедший, как ему казалось, извне, чтобы вступить в союз с пятой колонной отверженных африканцев, которых он называл «черными пролетариями».

Чтобы предотвратить эту двойную угрозу, Бота настаивал на более тесном сотрудничестве с НАТО и на значительном увеличении военного бюджета. Его задачей было обеспечить способность армии ЮАР подавлять подрывную деятельность на своей территории и по всему югу Африки. Бота был убежден, что СССР «начал тотальное наступление» на южноафриканский режим и апокалиптического противостояния не избежать. Под угрозой оказалась гегемония белого человека, которую СССР намеревался свергнуть в рамках своего «генерального плана» по установлению мирового господства.

Перед лицом такого вызова лидер ЮАР даже заговорил о реформировании апартеида. Чтобы снизить социальное напряжение, Бота пошел на уступки по второстепенным вопросам «малого апартеида», который так раздражал африканцев, но при этом не особо укреплял главенство белых. Бота поразил сторонников такими беспрецедентными шагами, как готовность вести диалог с темнокожими лидерами, отменить сегрегацию в общественных местах и декриминализовать межрасовый секс.

Однако монополию белых на политический и экономический контроль Бота отстаивал непреклонно. Когда на фоне забастовок и демонстраций напряженность стала зашкаливать, он объявил чрезвычайное положение, продлившееся почти все 1980-е гг. Его сопровождали запреты, аресты и жестокие репрессии. Основы апартеида, в том числе Закон о групповых областях и политическая монополия белых, правительство защищало силой.

Вынужденный бороться за свое политическое существование не на жизнь, а на смерть, режим Национальной партии никакого внимания вопросам здравоохранения не уделял. ВИЧ для фундаменталистов вроде Боты был проблемой пустяковой. Он воспринимал эту болезнь как кару Господню, которая обрушилась только на две социальные группы: на «моральных уродов» из числа гомосексуалов, наркоманов и проституток и на темнокожих, к которым тогда относились фактически как к иностранцам. Поэтому власти не видели необходимости срочно обучать население правилам безопасного секса, искать методы лечения и помогать жертвам болезни.