Эпидемии и общество: от Черной смерти до новейших вирусов

Импульс чрезмерной самоуверенности сторонников теории перехода придавали воспоминания о достижениях науки и системы здравоохранения, но свой вклад вносила и забывчивость. Идея о том, что пора «поставить точку в истории инфекционных болезней», высказанная главным санитарным врачом США Уильямом Стюартом, была глубоко европоцентристской. Пока медицинские светила Европы и Северной Америки трубили о победе над инфекционными заболеваниями, они оставались основной причиной смертности во всем мире, особенно в бедных и наиболее уязвимых странах Африки, Азии и Латинской Америки. Яркое тому свидетельство – туберкулез. Пока на развитом Севере санатории закрывались за ненадобностью, Юг продолжал страдать от разрушительных последствий туберкулеза, хотя и на Севере он поражал маргинализованные слои общества, то есть бездомных, наркопотребителей, иммигрантов и представителей расовых меньшинств. Как утверждает Пол Фармер, автор книги «Инфекции и неравенство: современные бедствия» (Infections and Inequalities: The Modern Plagues), опубликованной в 2001 г., туберкулез никуда не делся: эта иллюзия возникла из-за того, что его жертвы либо живут где-то далеко, либо просто не на виду. И действительно, даже по самым осторожным оценкам ВОЗ, больных туберкулезом в 2014 г. было примерно столько же, сколько и в любой другой год в истории человечества. Также ВОЗ сообщила, что в 2016 г. туберкулезом заболели 10,4 млн человек и 1,7 млн умерли от этой болезни. В общемировом списке основных причин смертности туберкулез занимает девятое место, и первое – в списке инфекционных заболеваний, ставших причиной смерти, опережая ВИЧ/СПИД.

Сигнал тревоги

Уже к началу 1990-х гг. стало очевидно, что амбиции сторонников искоренения болезней были несостоятельны. Вместо обещанного светлого будущего, где все опасные инфекции уничтожены как класс при помощи науки и техники, индустриальный Запад увидел, что по-прежнему уязвим для эпидемий, и теперь даже больше, чем можно было вообразить. Ключевым событием, разумеется, стало появление ВИЧ/СПИДа, который впервые был признан новым заболеванием в 1981 г. К концу 1980-х гг. стало ясно, что ВИЧ/СПИД воплощает в себе все то, что сторонники искоренения считали невозможным: эта инфекция была новой, лекарства от нее не было; она поразила не только развивающиеся страны, но добралась и до развитых; она потянула за собой шлейф из нескольких редких оппортунистических инфекций; потенциально она могла стать худшим пандемическим заболеванием в истории человечества, если измерять ущерб не только количеством заболевших и умерших, но и тяжелыми социальными и экономическими последствиям, а также угрозой безопасности.

В 1980-е гг. с передовой линии борьбы против СПИДа стали поступать первые тревожные сигналы – серьезность новой угрозы нельзя недооценивать. Заметнее всех выступил главный санитарный врач США Эверетт Куп. Как я уже рассказывал¸ его брошюра «Общие сведения о СПИДе» упала во все почтовые ящики страны. В 1983 г. будущий основатель и исполнительный директор Объединенной программы ООН по ВИЧ/СПИДу Питер Пиот, работавший в африканских странах южнее Сахары, предупредил, что в Африке СПИД представляет опасность отнюдь не только для геев, что речь идет об эпидемии, охватившей все население, и распространяется она преимущественно через гетеросексуальные контакты, а женщин поражает чаще, чем мужчин.