Читаем Эпидемия безбрачия среди русских крестьянок. Спасовки в XVIII–XIX веках полностью

Между тем неподъемное бремя, которое Спасовы мужчины трудоспособного возраста взвалили на себя в стремлении обеспечить свое обособление и самодостаточность, может только частично объяснить, почему спасовцы вновь искали пристанища в смешанных дворах. Может быть, молодые спасовцы, волей-неволей принимавшие на себя роль хозяев своих дворов, когда старшие умирали или теряли работоспособность, причисляли себя к спасовцам отчасти из почтения к родителям или прародителям; экономические трудности вкупе со сменой поколений упростили им задачу по изменению официальной религиозной принадлежности своих дворов. Это все равно скорее был отход к скрытому религиозному инакомыслию, чем действительное обращение в православие. Ни один из этих новоявленных православных не ходил к исповеди в 1850 г. На самом деле в 7 из 26 случковских дворов, записанных в качестве православных, всего 12 мужчин и женщин пришли на обязательную исповедь в Великий пост. Даже крестьяне, записанные православными в 1830 г., в тот год и, вероятно, во все последующие годы в большинстве своем воздерживались от исповеди. Судя по этим показателям, Случково в 1850 г., как и в 1830-м, и в 1800-м, оставалось — пусть не в открытую — почти целиком староверческой деревней.

Возврат случковских спасовцев в смешанные дворы совпал с еще одной переменой: резкой убылью отказов от замужества среди Спасовых (или бывших Спасовых) женщин. Есть два разных вида показателей этой перемены. Таблица 4.2 демонстрирует резкое сокращение масштабов сопротивления браку по деревне в целом.


Таблица 4.2. Замужние и незамужние случковские женщины 25 лет и старше по возрастным когортам, ревизия 1850 г.

Источник: ГАВО. Ф. 556. Оп. 5. Д. 460. Л. 824 об. — 835.


В 1850 г. доля взрослых никогда не бывших замужем женщин оставалась в этой деревне высокой (34,9 %), но если посмотреть только на тех, кому было 25–44 года — то есть тех, кому исполнилось 25 за 20 лет, прошедших с 1830 г., — процент никогда не бывших замужем (19,2 %) был меньше половины показателя на 1830 г. Перемена была резкой и однозначной: в 1830-х гг. все женщины, достигшие 25-летия, вступили в брак. Правда, в 1830 г. в деревне была только одна спасовка, которая в 1850-м могла быть включена в когорту 40–44-летних, и мы не можем знать, действительно ли она вышла замуж, так как это была беженка, нашедшая приют у случковских спасовцев, не записанная в ревизскую сказку ни в 1834-м, ни в 1850 г. и не фигурировавшая в исповедной ведомости 1850 г.; если она вышла замуж, то на сторону. Может показаться, что в 1840-х гг. произошел возврат к отказу от брака, поскольку четыре женщины из пяти в возрасте 30–34 лет никогда не были замужем, но две из четырех были сестрами из двора, который, по-видимому, упорно сохранял старые Спасовы обычаи. Следующая когорта, 25–29 лет, в 1850 г. обнаруживала очень низкий для Случково уровень избегания брака.

То, что цифры в таблице 4.2 нас не обманывают, станет ясно, когда мы будем разыскивать девочек, записанных в исповедную ведомость 1830 г. (беря их возраст из, судя по всему, более точной податной ведомости 1834 г.), в ревизской сказке 1850 г. Шесть спасовок в 1834 г. были в возрасте 10–17 лет; и все, кроме двух, отсутствуют в переписи 1850 г. — они либо умерли, либо вышли замуж и покинули свои дворы. Пять девочек в 1834 г. были в возрасте 5–9 лет, в 1850 г. все они исчезли; трем было меньше 5 лет, и только одной нет в переписи 1850 г. (старшей из других двух в 1850 г. было 20, она только что переступила традиционный порог вступления в брак). Большинство отсутствующих девочек, конечно же, вышли замуж, поставив более или менее окончательную точку в истории отказа случковских спасовок от брака.

Десятилетие, в которое Спасовы женщины начали выходить замуж, было вероятно началом их перехода, по крайней мере номинального, в православие и возврата в смешанные Спасово-православные дворы. Решение вступать в брак и готовность официально принять православную веру — и таким образом жить вместе с номинально православными — по логике, если не безусловно, взаимосвязаны. Что это не более чем совпадение, станет понятно при рассмотрении одновременного возобновления замужества среди спасовок деревень Алёшково и Пешково. Так или иначе, отказ женщин от брака пошел на спад по мере сокращения количества записных спасовцев. На начало второй половины XIX столетия, более века спустя после начала сопротивления замужеству в Случково универсальный брак готовился вернуться в свои права.

АЛЁШКОВО: СПАСОВЦЫ И ПОМОРЦЫ

Перейти на страницу:

Все книги серии Historia Rossica

Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения
Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения

В своей книге, ставшей обязательным чтением как для славистов, так и для всех, стремящихся глубже понять «Запад» как культурный феномен, известный американский историк и культуролог Ларри Вульф показывает, что нет ничего «естественного» в привычном нам разделении континента на Западную и Восточную Европу. Вплоть до начала XVIII столетия европейцы подразделяли свой континент на средиземноморский Север и балтийский Юг, и лишь с наступлением века Просвещения под пером философов родилась концепция «Восточной Европы». Широко используя классическую работу Эдварда Саида об Ориентализме, Вульф показывает, как многочисленные путешественники — дипломаты, писатели и искатели приключений — заложили основу того снисходительно-любопытствующего отношения, с которым «цивилизованный» Запад взирал (или взирает до сих пор?) на «отсталую» Восточную Европу.

Ларри Вульф

История / Образование и наука
«Вдовствующее царство»
«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.

Михаил Маркович Кром

История
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»

В книге анализируются графические образы народов России, их создание и бытование в культуре (гравюры, лубки, карикатуры, роспись на посуде, медали, этнографические портреты, картуши на картах второй половины XVIII – первой трети XIX века). Каждый образ рассматривается как единица единого визуального языка, изобретенного для описания различных человеческих групп, а также как посредник в порождении новых культурных и политических общностей (например, для показа неочевидного «русского народа»). В книге исследуются механизмы перевода в иконографическую форму этнических стереотипов, научных теорий, речевых топосов и фантазий современников. Читатель узнает, как использовались для показа культурно-психологических свойств народа соглашения в области физиогномики, эстетические договоры о прекрасном и безобразном, увидит, как образ рождал групповую мобилизацию в зрителях и как в пространстве визуального вызревало неоднозначное понимание того, что есть «нация». Так в данном исследовании выявляются культурные границы между народами, которые существовали в воображении россиян в «донациональную» эпоху.

Елена Анатольевна Вишленкова , Елена Вишленкова

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги

Евреи, конфуцианцы и протестанты. Культурный капитал и конец мультикультурализма
Евреи, конфуцианцы и протестанты. Культурный капитал и конец мультикультурализма

В книге исследуется влияние культуры на экономическое развитие. Изложение строится на основе введенного автором понятия «культурного капитала» и предложенной им и его коллегами типологии культур, позволяющей на основе 25 факторов определить, насколько высок уровень культурного капитала в той или иной культуре. Наличие или отсутствие культурного капитала определяет, создает та или иная культура благоприятные условия для экономического развития и социального прогресса или, наоборот, препятствует им.Автор подробно анализирует три крупные культуры с наибольшим уровнем культурного капитала — еврейскую, конфуцианскую и протестантскую, а также ряд сравнительно менее крупных и влиятельных этнорелигиозных групп, которые тем не менее вносят существенный вклад в человеческий прогресс. В то же время значительное внимание в книге уделяется анализу социальных и экономических проблем стран, принадлежащих другим культурным ареалам, таким как католические страны (особенно Латинская Америка) и исламский мир. Автор показывает, что и успех, и неудачи разных стран во многом определяются ценностями, верованиями и установками, обусловленными особенностями культуры страны и религии, исторически определившей фундамент этой культуры.На основе проведенного анализа автор формулирует ряд предложений, адресованных правительствам развитых и развивающихся стран, международным организациям, неправительственным организациям, общественным и религиозным объединениям, средствам массовой информации и бизнесу. Реализация этих предложений позволила бы начать в развивающихся странах процесс культурной трансформации, конечным итогом которого стало бы более быстрое движение этих стран к экономическому процветанию, демократии и социальному равенству.

Лоуренс Харрисон

Обществознание, социология / Зарубежная образовательная литература / Образование и наука