Эпоха «дворских бурь». Очерки политической истории послепетровской России (1725–1762 гг.)

Россия с трудом вышла из одной войны, чтобы начать другую. В 1736 г. русская регулярная армия насчитывала 240 тысяч человек и составляла 4.12 % податного населения мужского пола (примерно 5.9 миллиона душ). За 10 лет аннинского царствования рекрутские наборы забрали 275.5 тысячи человек, то есть около 5 % от учтённого числа душ, или 0.48 % ежегодно, что превышает величину этого «налога» в любое другое царствование XVIII в. (кроме времени русско-турецких войн при Екатерине II). Получается, что при Анне Иоанновне рекрутчина являлась наиболее тяжёлой в сравнении с другими периодами. Из приведённых цифр следует и то, что ежегодная убыль армии в аннинское царствование составляла более 10 %.[1172]

Союзники действовали несогласованно, русские армии два года подряд совершали изнурительные марши в Крым, откуда были вынуждены уходить из-за жары, болезней и отсутствия провианта и фуража. В 1738 г. под угрозой эпидемии войска ушли с берегов Чёрного моря и оставили взятую крепость Очаков. Только в 1739 г. главнокомандующий Миних наметил маршрут через Молдавию прямо в турецкие владения на Балканах и даже заключил с молдавским господарем договор о переходе в российское подданство.

Однако наметившийся после сражения при Ставучанах оперативный успех развить не удалось: как раз в это время австрийцы, разбитые под стенами Белграда, вынуждены были заключить мир ценой потери всех территорий, завоёванных к 1718 г. Возмущённый фельдмаршал Миних даже осмелился отказаться прекратить военные действия до ратификации мирного договора.[1173] Император Карл VI бросил в тюрьму своего фельдмаршала Валлиса и заключившего мир графа Нейперга; но воевать в одиночку Россия не была готова.

В литературе не раз назывались ошибки русского командования и Миниха, не жалевшего солдат и офицеров: бесплодные вторжения в Крым по образцу походов конца XVII в., плохая организация, огромные обозы, неуклюжие построения войск в виде огромного каре.

Не лучшим образом действовали и дипломаты: сначала на начавшихся уже в 1737 г. переговорах они запросили слишком много — передать России Крым и всё северное побережье Чёрного моря от Кубани до Дуная, а Валахию и Молдавию объявить «удельными особливыми княжествами» под протекторатом России. Такие аппетиты вызвали несогласие не только турок, но и союзников-австрийцев, и в итоге переговоры были сорваны. Зато потом, в 1739 г., в Петербурге слишком поспешно согласились на невыгодные условия мира: Россия не получила ни выхода к морю, ни права держать там свой флот; ей достались только Азов без права строить там укрепления и полоса степного пространства к югу вдоль среднего течения Днепра; русским паломникам гарантировалось свободное посещение Иерусалима. Русские купцы теперь не могли вести торговлю на своих кораблях, что разрешал договор 1700 г.[1174]

Однако переориентация внешней политики и переход на новый театр военных действий не могли пройти безболезненно. Внешнеполитический курс проводился достаточно целенаправленно и последовательно. Но условия ведения наступательной войны на огромных пространствах, необходимость координации действий на разных фронтах, учёт международной ситуации и состояния противника — всё это требовало известного опыта, приобретение которого подготавливало почву для будущих успехов времён Екатерины II. Цена его оказалась высокой: походы 1735–1739 гг. унесли жизни не менее 120 тысяч человек, то есть примерно половину штатного состава действующей армии. Причём не более 10 % от этого числа пали в боях; остальные погибли от жары, голода и болезней. Слава великих побед досталась последующим поколениям русских солдат и полководцев.

Стоит отметить и ещё одно последствие имперских амбиций: «мирная» внешняя политика также обходилась намного дороже — за счёт приёма многочисленных посольств и всевозможных чрезвычайных выплат. При Анне стало традицией делать крупные подарки прибывавшим ко двору «чужестранным министрам» стоимостью от двух до шести тысяч рублей; только на эти выдачи ушло в её царствование 83 тысячи рублей. Всего же на «чрезвычайные дачи» по Коллегии иностранных дел только за 1730–1734 гг. была потрачена огромная сумма в 787 831 рубль.[1175]

Возвращение к социальной политике Петра Великого означало не столько защиту интересов собственно дворянства, сколько приоритет государственных потребностей. Царствование Анны стало новым этапом в ужесточении контроля над духовенством в виде ограничений на пострижение в монашество, увеличения государственных повинностей и подготовки в 1740 г. секуляризации церковных вотчин.[1176] В отношении дворянства предоставление льгот также сопровождалось усилением служебных тягот. В 1734 г. Анна повелела сыскать всех годных к службе дворян и определить их в армию, на флот и в артиллерию; с началом большой войны в 1736 г. для явки «нетчиков» был определён срок — 1 января — и разрешено подавать доносы о неявившихся даже крепостным.