Эпоха «дворских бурь». Очерки политической истории послепетровской России (1725–1762 гг.)

При этом, как и в 1741–1742 гг., кадровые перемены не сопровождались опалами и представляли собой скорее «плановую» перестановку ответственных лиц внутри государственного аппарата. Я. П. Шаховской сменил Н. Ю. Трубецкого на посту генерал-прокурора, а тот стал президентом Военной коллегии. И. И. Юшков в 1753 г. возглавил Судный приказ, в 1760 г. был переброшен в президенты Камер-коллегии, а её прежний начальник М. И. Шаховской стал сенатором вместе с президентом Вотчинной коллегии Я. Л. Хитрово, чьё место занял М. К. Лунин. Лифляндский вице-губернатор В. П. Долгоруков сделался в 1753 г. губернатором соседней Эстляндской губернии; ставший в том же году вице-губернатором в Киеве И. И. Костюрин сначала был назначен столичным обер-комендантом, а в 1760 г. — сенатором.

Сравнение кадровой политики в царствования Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны показывает, как нам представляется, существенные различия в её практическом осуществлении (см. Приложение, диаграммы 3 и 4). За двадцатилетнее царствование Елизаветы репрессии в отношении руководителей учреждений применялись почти в два раза реже, чем в десятилетие «бироновщины». В обратной пропорции возросло количество должностных лиц, скончавшихся при Елизавете на своём посту. Соответственно при дочери Петра увеличилось количество отставок и уменьшилось количество переводов на другую работу. Всё это можно объяснить как более «спокойным» характером царствования, так и сменой поколений — уходом из жизни «птенцов гнезда Петрова».

Что же касается губернаторов, то здесь картина несколько иная (см. Приложение, диаграммы 5 и 6). Она также отражает уменьшение репрессивных мер при смещении должностных лиц; но одновременно показывает, что и при Анне, и при Елизавете имели место колебания при назначениях, в результате которых 8 % губернаторов так и не приступили к своим обязанностям, поскольку получили новое назначение или остались при старой должности.

К сожалению, остаётся неизвестной причина сравнительно большой доли смещений (11 % при Анне и 26 % при Елизавете), и это обстоятельство несколько «смазывает» динамику процесса. Но, похоже, институт губернаторства, в отличие от аппарата центрального управления, при Елизавете ещё не устоялся: в этой системе было меньше стабильности, о чём свидетельствуют одинаковые показатели отставок губернаторов при Анне и при Елизавете.

Сравнение по чинам корпуса высших государственных служащих и губернаторов показывает одинаковую тенденцию: постепенное закрепление статуса руководителей этого уровня в III–V классах «Табели о рангах». Губернаторы в этих чинах составляли 71 % при Анне и 79 % при Елизавете; начальники коллегий и канцелярий — соответственно 57 % и 70 % при сокращении доли чиновников VI–VII ранга. IV (генерал-майорский) чин становится основным (46 %) для губернаторского поста; высшие военные III и II чины также стабильно составляют соответственно 36 % и 39 % в основном за счёт генерал-губернаторов и главнокомандующих в столицах. Особенно часто такие временные главнокомандующие назначались при Елизавете.

У руководителей учреждений дифференциация по чинам более дробная: статус глав «первейших» коллегий был намного выше положения начальников приказов и канцелярий; однако и здесь число должностных лиц IV класса возросла с 20 % до 32 %.

Удачей (или талантом?) Елизаветы стало сочетание никогда не покидавшего её «чувства власти» (по определению Е. В. Анисимова) с невмешательством в повседневную работу государственной машины. Последнее обеспечивало спокойное течение дел, в то же время исключая непредсказуемое воздействие на работу аппарата со стороны некомпетентных лиц или слишком заинтересованных «партий». За это Елизавету обычно критикуют;[1614] но именно этот баланс в сочетании с известной децентрализацией управления (сосуществование Конференции и Сената; раздробление военного ведомства; восстановление Кабинета императрицы с неопределёнными полномочиями[1615]) делал затруднительным появление мятежных групп и «переворотных» ситуаций на протяжении её долгого царствования.

Сохранились и «должность» фаворита с отлаженными при Анне функциями, и практика постоянных раздач-милостей из царских рук.[1616] Тайная канцелярия при Елизавете работала не менее активно; но сокращение репрессий по отношению к дворянству исключало повторение процессов времён «бироновщины», подобных делам Голицыных, Долгоруковых, Волынского.