Эпоха «дворских бурь». Очерки политической истории послепетровской России (1725–1762 гг.)

Во-вторых, после успешного начала «действа» тут же вокруг Екатерины появились фигуры генеральского ранга, прежде всего командир полка К. Г. Разумовский. С 12 июня он находился с императором в Ораниенбауме, но вовремя его покинул, оставив жену и дочь. Документы Коллегии иностранных дел подтверждают, что 26 июня гетман был объявлен командующим и должен был вступить в переговоры с прусскими властями.[1811]

В-третьих — и это самое интересное — дальнейшие шаги мятежников были нестандартными. Инициаторы предыдущих переворотов стремились прежде всего овладеть дворцом и взять под стражу его хозяев. В этот раз царя в столице не было, и на первый план вышла задача поднять и присоединить к восставшим все полки гвардии.

Измайловцы во главе с Екатериной и Разумовским отправились к семёновским казармам, и семёновцы дружно выбежали навстречу — надо полагать, были уже подготовлены. Теперь уже два полка двинулись к Невской «першпективе» и по ней к новому Зимнему дворцу. Во время молебна в Казанском соборе царицу окружали уже не только солдаты и офицеры, но и подоспевшие высшие чины — А. Н. Вильбуа, М. Н. Волконский; туда же (как наблюдал испанский посол[1812]) прибыл Н. И. Панин с наследником Павлом. Он стал одним из первых лиц в рядах победителей, но говорить о регентстве было уже бессмысленно после провозглашения Екатерины императрицей в полках и «многолетия» ей в соборе. В это время прискакала Конная гвардия; кто и как её поднимал, у нас известий нет.

Панин в своём рассказе говорил о следовании Екатерины «начертанному» им плану,[1813] хотя на деле указанный им маршрут (Конная гвардия — Измайловский — Преображенский — Семёновский полки) не был, да и не мог быть соблюдён. Ведь «слободы» Измайловского и Семёновского полков находились рядом на Фонтанке, по пути Екатерины из Ораниенбаума; казармы преображенцев располагались дальше, за Литейной улицей; конногвардейцы жили ещё дальше, у Смольного монастыря.[1814] Возможно, эта нестыковка лишний раз подтверждает, что не Панин реально руководил военной частью операции. Но, так или иначе, новая тактика «полк поднимает полк» оказалась эффективной прежде всего потому, что парализовала усилия офицеров, оставшихся верными присяге.[1815]

Другой, не менее эффективной мерой оказался пущенный утром слух, засвидетельствованный Шумахером, Позье и голландским резидентом Мейнерцгагеном: «Уверяли, что император мёртв — он якобы накануне вечером пьяный свалился с коня и сломал себе шею». Штелин же передал рассказ прибывших на следующий день в Ораниенбаум офицеров: «Нас обманули и сказали, что император умер».[1816]

Однако избранный способ «поднять» полки имел и свои недостатки: вышла заминка с выступлением Преображенского полка. По воспоминаниям Державина, в восемь утра (в то время, когда Екатерина уже прибыла к измайловцам) преображенцев поднял прискакавший конногвардеец, «который кричал, чтоб шли к матушке в Зимний каменный дворец». Но в Преображенском полку «партия» заговорщиков-офицеров не смогла быстро овладеть положением. Свидетельства двух в то время юных преображенцев — Семёна Воронцова и Гаврилы Державина, оставленные ими на склоне лет, позволяют в какой-то мере оценить ситуацию «изнутри» возбуждённой гвардейской толпы. Оба автора, не будучи участниками заговора, зафиксировали растерянность солдат и части офицеров. Один наткнулся на майора Текутьева, «в великой задумчивости ходящего взад и вперёд, не говорящего ни слова»; другой наблюдал бездействовавших заговорщиков — Бредихина, Баскакова и Барятинского: «Они мне ничего не отвечали и глядели друг на друга, бледные, растерянные».

В ситуации, когда солдаты были ещё не вполне готовы к открытому бунту, очень многое зависело от того, кто из командиров возглавит рядовых, привыкших идти за начальником. Верные присяге офицеры во главе с капитаном Измайловым и секунд-майором Воейковым пытались перехватить инициативу — и колонна, как показалось Воронцову, была уже готова ударить в штыки на мятежников. «Электрическим ударом» стал призыв старшего по чину — премьер-майора А. А. Меншикова, сына бывшего «полудержавного властелина»: «Виват императрица Екатерина Алексеевна!» — после чего о дисциплине разом позабыли, и Воронцову со товарищи пришлось спасаться бегством.[1817]

Итак, преображенцы присоединились к мятежным полкам по частям. Екатерина отметила появление у Казанского собора гренадёрской роты, которая даже столкнулась с измайловцами, не захотевшими уступать охрану кареты императрицы первому гвардейскому полку. Рядовой Державин со своей третьей ротой увидал Екатерину уже в Зимнем дворце, куда процессия вступила после молебна в соборе, и, в свою очередь, обратил внимание, что его полк, подозревавшийся в сочувствии к свергнутому императору, «поставлен был внутри дворца».