Эпоха «дворских бурь». Очерки политической истории послепетровской России (1725–1762 гг.)

В Дании вполне «переворотным» путём — с арестом и казнью — завершилось в 1772 г. 16-месячное правление «тайного кабинет-министра» Иоганна-Фридриха Струензе. Однако карьерный взлёт незнатного иностранца (от королевского врача до графа, фактического правителя государства и возлюбленного королевы) стал возможен при безумном короле Кристиане VII, который сначала находился под влиянием фаворита, а затем так же легко сдал его заговорщикам. А его падение было вызвано не только недовольством аристократов-придворных, но и серией радикальных реформ (введением свободы печати и вероисповедания, регламентацией крестьянских повинностей, сокращением государственного аппарата и придворного штата, утверждением равенства всех подданных перед судом и пр.).[1993]

В Португалии реформы первого министра двора маркиза Помбаля и его борьба с привилегиями знати и церкви вызвали в 1758 г. покушение на жизнь его покровителя, короля Жозе I. Монарх остался цел, а Помбаль сохранил власть до конца его царствования, когда по воле противников был схвачен, приговорён к смерти, но отправлен в изгнание.

В Испании после относительно спокойного XVIII столетия настала эпоха наполеоновских войн и революций, а восстановленная на престоле династия Бурбонов вступила в полосу кризиса. Король Фердинанд VII в изданной в 1830 г. Прагматической хартии подтвердил отмену прежнего порядка престолонаследия по мужской линии, утверждённого его предком Филиппом V в 1713 г., и передал престол дочери Изабелле, а не брату Карлу, что спровоцировало две гражданские войны; в промежутке между ними политическая борьба приняла форму «пронунсиаменто» — военных переворотов, возглавляемых генералами-диктаторами.[1994]

Особый случай представляют бывшие заморские владения Испании. Там, в возникших после успешной национально-освободительной борьбы молодых государствах, политические конфликты чаще всего разрешались с помощью переворотов во главе с военными лидерами — «каудильо»; например, в Боливии власть менялась таким образом десятки раз.[1995] При некоторых близких к российской действительности чертах (значительная роль государства в управлении экономикой, политический патернализм и клановость, особая роль армии в государстве, авторитарный характер власти) перевороты там также стали элементом политической системы — почти законным инструментом борьбы за власть и даже «способом существования и выживания ориентированной на Запад элиты в условиях незападного общества».[1996]

Но всё же в пределах Европы эпохи «старого режима» попытки силового захвата власти не получили сколько-нибудь широкого распространения. Они блокировались существовавшими в обществе институтами, которые к тому же использовали возникавшую ситуацию для собственного укрепления. Свержение короля Якова и династии Стюартов в Англии привело к установлению важнейших конституционных законов. «Билль о правах» и «Акт о мятеже» 1689 г. навсегда лишили корону права самостоятельно вводить налоги, приостанавливать действие законов и набирать армию в мирное время; «Трёхгодичный акт» 1691 г. определял точные сроки созыва парламента. «Акт об устроении» 1701 г. оформил новый порядок престолонаследия — переход короны к Ганноверской династии; а также утвердил право парламента на объявление войны и смещение судей.

Стабильность французской монархии после Фронды обеспечивалась не только наличием традиционных корпораций и институтов (судебных парламентов), но и господствовавшим в обществе «юридическим стилем мышления»: представлениями о праве как божественном и нерушимом установлении.[1997] Людовик XIV не меньше, чем его современник Пётр I, стремился укрепить свою личную власть, проводил реформы финансов, армии, системы управления и 33 из 54 лет царствования провёл в войнах. Но эти реформы совершались «человеческим темпом» и, в отличие от российских, были направлены на «улучшение старого» — кодификацию законодательства и сохранение прежних структур.[1998] В итоге абсолютистские режимы во Франции или Испании хотя и переживали периоды кризиса, но не знали дворцовых «революций» — их заменяли возвышение фаворитки или смещение министра; порой такая опала становилась даже предметом торга и давала «жертве» немалое состояние.