Эпоха «дворских бурь». Очерки политической истории послепетровской России (1725–1762 гг.)

Не дал заговору созреть и Меншиков — пока его противники обменивались «злыми умыслами», а Толстой выбирал время для аудиенции у императрицы, он действовал. С 10 апреля светлейший князь вместе с семьёй переехал в апартаменты Зимнего дворца, чтобы держать ситуацию под контролем: у Екатерины началась горячка вследствие воспаления или, по позднейшему заключению врачей, «некакого повреждения в лёхком».

Французский резидент Маньян в донесении от 25 апреля (6 мая) сообщил о состоявшемся «в прошлое воскресенье» совещании министров. О соглашении Меншикова с герцогом и «императорским семейством» рассказали своему начальству и Рабутин, и Мардефельд (18 (29) апреля), и Лефорт (22 апреля (3 мая) 1727 г.); они отмечали, что в совещании с «верховниками» участвовали архиереи, сенаторы, гвардейские полковники и президенты коллегий. На заседании, по мнению дипломатов, и был найден компромисс: императором становился внук Петра I, но до шестнадцати или семнадцати лет он должен был находиться под опекой Верховного тайного совета.[573]

Подробнее всего о предложенном Меншиковым «плане» информировал венский двор 18 (29) апреля граф Рабутин: наследующий императрице Пётр II должен быть объявлен совершеннолетним по достижении шестнадцати лет — на этом якобы настаивал Толстой, опасавшийся наказания за свою роль в деле отца будущего государя. В состав Верховного тайного совета вводились обе цесаревны, которым полагалось и по 100 тысяч рублей в год содержания, и по миллиону рублей при замужестве; возникший было вопрос о необходимости присутствия мальчика-императора на заседаниях Совета и его праве созывать министров был отложен. Было решено немедленно начать переговоры о браке Елизаветы с любекским князем-епископом, причём цесаревна уже «объявила своё полное отречение от наследия престола». Как докладывал Рабутин, Меншиков рассчитывал после одобрения этого плана Екатериной немедленно провести присягу «всех знатных особ».[574]

Однако «журнал» Меншикова не сообщает о каком-либо совещании. В воскресенье 16 апреля не было и заседания Совета. В этот день светлейший князь с девяти часов утра находился в «покоях ея императорского величества», затем ушёл к себе обедать, «и при столе были сенатор князь Долгорукой, камергер Балк, генерал-лейтенант Лопухин, гофмаршал Шепелев; и в том же часу встав, изволил поитить паки к ея императорскому величеству; и пришед в 8-м часу, изволил з бывшими в то время господами в передней разговаривать. И по некоторых разговорах изволил приказать послать в Военную коллегию и объявлять, чтоб содержащихся от оной коллегии аммуничных целовальников и подьячего ис-под аресту свободить, а о протчих колодниках как из Военной коллегии, так и с протчих коллегий взнесть ведомости; и потом изволил сесть кушать». «При столе его светлости» из «верховников» присутствовал только Д. М. Голицын — вместе с А. В. Макаровым, генерал-адъютантом С. К. Нарышкиным и майорами гвардии И. И. Дмитриевым-Мамоновым, Г. Д. Юсуповым, С. А. Салтыковым, А. И. Ушаковым и людьми из окружения самого светлейшего князя — членами Военной коллегии генералами М. Я. и А. Я. Волковыми и кавалергардом А. И. Шаховским. Откушав, князь отпустил всех и «пошёл опочивать».[575]

Таким образом, 16 апреля Меншиков дважды посетил больную императрицу, от её имени объявил амнистию арестантам Военной коллегии и распорядился готовить такую же акцию по «колодникам», числящимся за прочими ведомствами. Кто были находившиеся в «передней» у опочивальни царицы «господа» и о чём говорил с ними Меншиков, источник не сообщает. Следовательно, есть основания усомниться в том, что важнейший вопрос о передаче власти решался на специально созванном собрании высших духовных и светских персон.

Зато «Повседневные записки» Меншикова зафиксировали его встречи с послом Рабутином (12 апреля), генерал-адмиралом Апраксиным (13 апреля) и кабинет-секретарём Макаровым (15 апреля). 17-го числа князь принял Г. И. Головкина и Д. М. Голицына, а затем посетил императрицу и дважды — Остермана. 18 апреля состоялась новая «аудиенция» с князем Голицыным и министром Бассевичем. В эти же дни прошли и заседания Совета (17–18 апреля без участия Меншикова), на которых, согласно журналу заседаний, «слушались» и обсуждались «иностранные дела», назначения на должности, финансовые вопросы — но не условия престолонаследия.[576] «Повседневные записки» Меншикова сообщают, что 1 мая князь поутру побывал в крепости и у императрицы, а затем «собрались во дворец некоторые министры и была консилия во аудиенс-каморе, а между тем его светлость изволил быть у барона Остермана»,[577] но журнал Верховного тайного совета за эту дату отсутствует.