Эпоха «остранения». Русский формализм и современное гуманитарное знание

6. Алексей Александрович Гвоздев – театровед, первый российский историк европейского театра, остающийся во многом неисследованной фигурой. Гвоздев был на шесть лет младше Слонимского, происходил из хорошей образованной купеческой семьи. В 1908 году поступил на историко-филологический факультет в Санкт-Петербургском университете, который окончил в 1913 году. После университета ездил по городам и весям, преподавал, а с 1920 года в Петрограде был приглашен в Ленинградский педагогический институт и одновременно возглавлял сектор Института истории искусств. В печати Гвоздев дебютировал весной 1914 года, и первая статья была направлена против Всеволода Мейерхольда, который в дальнейшем станет его кумиром. В театроведении Гвоздев стал основоположником не существовавшей в дореволюционной российской науке дисциплины – истории западноевропейского театра [Гвоздев, 1987]. Его называли гением путаницы и отмечали его необыкновенный дар все смешать и талантливо сбить с толку [ГИИИ, 2003: 134].

7. Может быть, неслучайно Слонимский в первых строках письма говорит о запутанном и сбивчивом выступлении Гвоздева. Пять лет назад Слонимский и Гвоздев говорили на одном языке. Это единомыслие прослеживается в рецензиях Слонимского на мейерхольдовские спектакли «Лес», «Ревизор», в многочисленных газетных рецензиях («Театральный Октябрь», журнал «Жизнь искусства»). Но в апреле 1931 года наступает совсем другая стадия отношений Гвоздева и Слонимского. Слонимский – сам объект травли, и он в одном ряду с теми, кто клеймит «гвоздевщину», буржуазные пережитки, попутчиков и ретроградство вкупе с воинствующим формализмом. 1931 год – это начало травли, в результате которой Гвоздев сломается и в 1939 году уйдет из жизни в возрасте 52 лет.

8. Реконструкция хода разгромной дискуссии позволяет выявить все звенья цепи и предположить дату и место неосуществленной публикации письма Слонимского. Оно появилось в знаменательном промежутке – как ответ на «резолюцию ударной бригады аспирантов ЛОГАИС о буржуазных течениях в театроведении» и новой серией отчетных материалов о разгроме Гвоздева и «гвоздевщины». 17–27 апреля – кульминация «атаки» на гвоздевский формализм. Примечательна «резолюция» молодых исследователей. Анализ доклада Гвоздева «О буржуазных течениях в театроведении» – это приговор учеников своему учителю. В нем десять пунктов. В каждом пункте с возрастающим остервенением авторы разбирают каждую деталь, припоминают все прошлые и настоящие прегрешения театроведческого сектора и его создателя, отрекаются от всего, что сделано старшими. Чем ближе к финалу, тем истеричней становится нарратив резолюции, что, видимо, во многом адекватно характеризовало общее состояние группы. «Выступления членов театроведческой секции… носили беспринципно-склочный характер, доходя даже до сведения личных счетов и во всяком случае имея основною целью не обсуждение доклада по существу, а самозащиту и самооправдание». И далее – последние пункты (8, 9, 10) – это открытый призыв к расправе, подтверждение готовности взять дело в свои руки и очистить театроведческие ряды, обновить кадры для подготовки будущей смены.

9. Следом за «резолюцией» напечатаны материалы прений по поводу доклада, в которых участвуют Слонимский, Извеков, Мочульский, Пиотровский. Каждый из выступавших обвиняет Гвоздева и коллег. Этот каскад самобичеваний, угроз и улик к финалу приобретает фантасмагорический характер, что фиксируется сценарием страшной пьесы. На этом процессе выступили два обвинителя – т. Бурлаченко и т. Суслович (вовремя отмежевавшиеся от группы Гвоздева). Им отведена в этом спектакле функция вынесения приговора. Тезис Суслович заключается в том, что Гвоздев-король полностью обнажился, остался голым, за это его пинают другие короли, оставшиеся не менее голыми после прений. «Гвоздевщина» подлежит чистке и немедленному искоренению. Главный итог дискуссионной кампании – раскрытие «гвоздевщины» как подрывной организации.

Сложность чтения этих документов обнаруживается в том, что при соположении их друг с другом (стенограммы, эпистолярный пласт, публикации в прессе) проступает многослойный контекст. Обсуждаемое письмо – частный эпизод, сквозь который выстраиваются несколько проекций. Они позволяют обнаружить множество швов и сломов в судьбах и биографиях тех, кому довелось жить в разгромную эпоху, а в истории институций, которые разрушались и неизменно создавались заново на развалинах, порождает эпос уничтожения.

Библиография

Алексеев М. П. А. Л. Слонимский // Временник Пушкинской комиссии 1963. М.; Л., 1966. С. 108–111. (Подпись: М. А.).

Гвоздев А. А. Театральная критика. Л., 1987.

Гинзбург Л. Претворение опыта. Рига, 1991.

Гинзбург Л. Я. Записные книжки. Воспоминания. Эссе. СПб., 2002.

ГИИИ, 2003 = Государственный институт истории искусств в воспоминаниях. СПб. 2003.