Изначально задуманная функция этого текста есть функция автобиографическая, более корректно – авторепродуцирующая. Здесь пародийные манипуляции с «чужими жанрами» отходят на второй план, уступая место реализации опоязовской концепции «литературной личности», а ирония свободы сменяется сарказмом необходимости. Вместо обнажения приема зачастую используется все более характерный для советского письма двуслойный параболический язык, изобилующий красноречивыми иносказаниями – «резиновый слоник», «лен на стлище», «нож, точимый о камень» и т. д. Говоря словами Шкловского, «произошло изменение хода луча восприятия» (цит. по: [Чудаков, 1990: 95]): литература не (с)только обнажает свою конструкцию, сколько силится замаскировать метафорой исповедь об изменениях в обществе и культуре. Если в «Zoo» личность автора была принципиально подвижной, демонстративно зависимой от структуры нарративной ситуации, то автор «Третьей фабрики» при сохраняющемся тавтологическом удвоении себя оказывается единственной закрепленной осью повествования – напротив, это мир вокруг распадается на фрагменты, обрывочность которых намного путанее хаоса, что творится на уровне фабулы «Сентиментального путешествия». Возможно, растерянные жалобы «Третьей фабрики» – это симптомы написания экзистенциальной истории формализма, к которой потом подступался Эйхенбаум во «Временнике». Экспансия метода закончилась, началось проживание современности, критика-«поденщина». «Третья фабрика» – это первый текст вернувшегося Шкловского, призванный подтвердить литературно-критическую самостоятельность, дееспособность автора и представленный как рефлексия о современности (см. в этой связи: [Чудакова, Тоддес, 1981: 178])[328]
.Первые три абзаца книги являются вполне законченным эссе – ее метафорическим конспектом и отчетом о предпринятых усилиях. Начало цитируется часто:
Говорю голосом, охрипшим от молчания и фельетонов. Начну с куска, давно лежащего на столе.
Как в фильме приклеивают к началу или кусок засвеченного негатива, или отрезок другой ленты.
Я прикрепляю кусок теоретической работы. Так солдат при переправе поднимает свою винтовку [Шкловский, 2002: 337].
Для Шкловского фельетон (еще не ставший
Структура зачина, изоморфная структуре всей книги, заставляет обратить внимание на принцип трехчастного деления. Во-первых, он обнажается уже в заглавии, которое начинает книгу с конца, с последней «фабрики», «обрабатывающей» Шкловского в настоящем. Это не только 3-я фабрика Госкино, но и третья экзистенциальная фаза после университета и Опояза. Во-вторых, «третья фабрика» – это метафора