Наконец, все его соперники прекратил стрельбу. Джеррд вышел вперед и объявил пятерых, прошедших в следующий круг. Среди достойно отстрелявшихся оказались и Муара, и Каддиф.
Каддиф с уважением смотрел на Чанга. Теперь он хорошо представлял, на что тот способен. Чанг кивнул ему и пошел за возвышения. У него было время подготовиться к следующей стрельбе.
И это оказалось весьма кстати – Чанг почувствовал, что в колдовском ковре, сотканном специально для него, что-то изменилось – он стал более агрессивным и более жестким. На мгновенье Чанга охватил приступ гнева – почему же они никак не оставят его в покое? Почему не дают сражаться так же, как и другим? Но он быстро подавил в себе эту вспышку – зачем тратить силы на бездумные переживания, когда они понадобится для дальнейшей борьбы?
Нужно было разобраться, почему изменилась направленная против него магия. Теперь это оказалось гораздо сложнее, чем прежде. Кроме того, что сковывающее Чанга колдовство усилилось само по себе, оно еще и пыталось маскироваться.
А также у Чанга появилось ощущение, что сейчас магическими усилиями, которыми его атаковали, стал кто-то управлять. Кто-то отстраненный, мастерски владеющий магией и абсолютно равнодушный к объекту атаки. В нем не чувствовалось какой-либо неприязни, а только холодный расчет. Чангу показалось, что этому колдуну просто дали команду координировать общие усилия по нейтрализации Чанга.
После коротких раздумий Чанг пришел к неутешительному для себя выводу – его собственной силы (даже с помощью Истинной Пустоты, от которой его сейчас усиленно пытались отсечь) может не хватить, чтобы одолеть такое воздействие. А то, что оно включало в себя усилия не одного десятка человек, он уже не сомневался. Ему нужна была помощь, и помощь эта могла прийти только из одного источника.
– Инга, ты не спишь? – Чанг мысленно воззвал к своему магическому амулету. – Мне нужна твоя помощь!
– Конечно, я не сплю! Я вообще никогда не сплю! – в голосе Инги звучали веселые нотки. – Тебя, наверное, сейчас очень сильно волнует магия, что воздействует на тебя? Я угадала? А ты молодец – как ты ее быстро одолел! Да вот только теперь тебе без моей помощи не обойтись!
– Так ты все знаешь? – Чанг был слегка ошарашен. Он вспомнил, как Инга говорила ему, что собирается выслеживать колдовские камни, пожирающие души. Потом он вспомнил, как она же сообщила, что после ее пробуждения будет всегда при нем, и он может в любое время обращаться к ней за помощью.
– А ты как думаешь? – Инга заметно оживилась. – Я же, все-таки, магический сгусток божественной силы, а что меня к тебе назначили – ну, это временно. Это пока ты жив. А потом я опять вернусь к своему хозяину, как было уже не раз, и будет еще долго. Кстати, могу показать, кто сейчас пытается прижать тебя к земле. Хочешь посмотреть?
– Еще бы! А как ты узнаешь, кто это?
– Очень просто! Я его чувствую. Не забывай, что мне понятна и известна любая магия, которой владеет мой господин. А он – не просто очень могущественный небожитель, а один из верховных правителей. Конечно, я не так сильна, как он, но все же намного сильнее любого смертного, живущего внизу. И любое колдовство, которое вы можете создать, для меня – как открытая книга. А теперь не стоит нам терять время, и давай поищем того, кто тебя атакует!
Чанг почувствовал, что Инга настойчиво толкает его в сторону возвышений. Он не стал противиться и пошел, видя, как она прокладывает путь.
Следующие поединки пока еще не начались, и участники и зрители отдыхали – кто где. Кто-то спокойно закусывал, кто-то потягивал из фляги вино, а многие просто лежали или сидели на траве и неторопливо беседовали.
Инга вела Чанга вдоль возвышений по направлению к лешим. Основная масса зрителей располагалась напротив столов старейшин, и чем дальше Чанг отходил от линии стрельбы, тем меньше людей сидело на возвышениях.
И тут словно громкий колокольчик зазвенел у него в голове – он обратил внимание на одиноко сидящего человека с закрытыми глазами и отстраненным неподвижным лицом, от которого веяло могущественной магией. Это и был тот самый колдун, которого собиралась показать ему Инга. Он был неподвижен, словно каменный истукан.