Эпоха раздела. Начало. Книга первая

Лук словно говорил ему – я тебе не принадлежу и тебя не знаю. Я не буду подчиняться тебе, пока ты не докажешь, что достоин владеть мной.

Еще вчера Чанг готовился к тому, что ему придется договариваться с оружием, но что это будет настолько трудно, он и предположить не мог. Лук в его руках выглядел словно чужеродное тело, напитанное чуждой магией и чуждым присутствием. Лук не хотел признавать в Чанге своего хозяина и отвергал любые попытки с ним подружиться. И надеяться на то, что он будет метко и быстро стрелять, было просто глупо.

Поэтому перед Чангом сейчас стояла непростая задача – за то время, которое еще оставалось у него в запасе до начала первой стрельбы, попробовать договориться с луком. Но для начала нужно понять, какие претензии выдвигает к нему оружие, и как его переубедить.

Любое магическое действие всегда начинается с соответствующей настройки. Вот и теперь Чанг попытался заглянуть как можно дальше вглубь лука и понять, что скрывается у того внутри.

Перед ним тут же всплыл образ молодого, широкоплечего, искренне улыбающегося воина, который держит лук в руках и любовно его поглаживает. Лицо воина было Чангу незнакомо, и, исходя из того, что его не было на состязаниях, можно было предположить, что его нет и в городе – что могло значить только одно – он убит.

Тот, кто думает, что любые вещи, которые его окружают – это просто вещи, очень сильно ошибается. Это Чанг усвоил еще с детства.

Почему у себя в юрте всегда хорошо, а в гостях мы часто чувствуем себя не в своей тарелке? Да потому, что наше (и то, что нам принадлежит) становится именно нашим, оно пропитывается нашим духом и нашим восприятием мира, а, оказываясь в окружении чуждых нам вещей, мы ощущаем давление, исходящее от них, как что-то чужеродное.

Любой вещи, чтобы стать нашим продолжением, требуется время – и это даже если она новая и не принадлежала никому до нас. А если мы взяли ее в бою или, например, украли? Тогда она еще долго будет помнить своего бывшего хозяина – пока, наконец, не смириться с новым положением вещей.

Что же касается оружия – то тут, вообще, случай особый. Оружие – это защита любого воина, он вкладывает в него душу, и оно должно его слушаться всегда. Он надеется на него и лелеет его, ухаживает и любит, и нет такого воина, который бы относился к своему оружию, как просто к куску железа, кожи или дерева.

И оно платит ему тем же – оно становится продолжением самого воина, чувствует его гнев, страх, отвагу или отчаяние. И навсегда сохраняет все это в себе. Почему один и тот же меч в руках храбреца может служить годами, а в руках труса и предателя – быстро разрушается?

Казалось бы, железо или сталь изначально одни и те же, но стоит их наполнить разным содержанием, как они и сами становятся разными. Оружие с удовольствием отдаст себя в руки отважному воину, но если меч решит, что душа хозяина, которая наполняет его, ему не подходит, то он, если имеет возможность, покинет его, а если нет – то просто разрушится.

Еще никогда душа труса не делало железо твердым, но душа героя может и дерево уподобить стали!

Лук, который Чанг сейчас пытался приручить, принадлежал когда-то настоящему храбрецу – в этом Чанг не сомневался. Он чувствовал, какая отвага бурлила в нем, и как лук по-настоящему ликовал, что подчиняется именно ему.

Но храбрец погиб, причем, как смог ощутить Чанг, погиб при весьма странных и загадочных обстоятельствах, а лук так и не смог смириться с его гибелью. Они были вместе много лет – лук напитался его силой, которая была невероятно мощной.

И теперь эта сила, ставшая неотъемлемой частью самого лука, мешала ему быть верным товарищем новому хозяину. Он просто не хотел далеко и метко стрелять, а если оружие само не хочет, как может заставить его человек?

Но только знающие люди понимали, что тут дело именно в душе самого оружия, а не в неумении мастера, его изготовившего. Другие же видели только неправильно выкованный меч или недостаточно крепкую и выдержанную древесину для лука, тонкую и непрочную тетиву и т. д.

Чанг все чувствовал – тем более, что никаких изъянов в прекрасном луке, который сейчас держал в руках, найти не мог. Итак, Чангу нужно было усмирить его и доказать, что он тоже достоин им владеть и не менее храбр, чем его прежний хозяин.

Чанг начал с луком разговор. Он проходил на уровне, недоступном обычному человеку – точнее всего его можно было описать, как череду ярких, чувственно окрашенных образов и ощущений.

– Ты меня слышишь? – спросил Чанг.

– Слышу, – неохотно ответил лук.

– Как тебя зовут?

– Ветер – так звал меня мой прежний хозяин.

– Он был храбрый, и он погиб, – это было, скорее, утверждение, а не вопрос.

– Да, ты прав.

– Ты хранишь о нем память?

– Да, это так.

– И больше никому не намерен служить?

– Да, ты опять прав!

– И даже тому, кто пообещает тебе разобраться в смерти твоего бывшего хозяина и отомстить за него?