Эпопея советско-финской Зимней войны 1939— 1940 годов. Сухопутные, воздушные и морские операции

Результаты соглашения о прекращении военных действий и об установлении мира даны в Мирном договоре, подписанном 12 марта. В связи с этим встал вопрос о самороспуске Народного правительства, что им и было осуществлено»¹⁴.

Спасти лицо и Сталину, и Куусинену помогло создание 31 марта 1940 года номинально независимой Карело-Финской Советской Социалистической Республики, объединившей большинство уступленных территорий к северу от Карельского перешейка с бывшей Карельской Автономной Советской Социалистической Республикой. Отто Куусинен стал ее «президентом» и занимал этот пост до тех пор, пока в 1956 году эта союзная республика не была вновь понижена в статусе до автономной (АССР)¹⁵.

Поскольку в марте Красная армия оказалась в шаге от полной победы, возникает вопрос, почему Сталин согласился на компромиссный мир с независимой Финляндией, тем самым уничтожив свое марионеточное «финское народное правительство». Его беспокойство по поводу того, что огромные силы, развернутые в Финляндии, могут завязнуть в весенней распутице, уже описывалось выше. Вероятно, более решающим фактором стала опасность того, что англо-французские экспедиционные силы вовлекут Советский Союз в «капиталистическую войну» великих держав. Согласно официальной советской историографии, заключение мирного договора с Финляндией продиктовано именно этой серьезной угрозой¹⁶.

Сталин был хорошо осведомлен о планах и намерениях союзников. 22 февраля его посол в Лондоне Иван Майский сообщил советские условия мира заместителю секретаря британского министерства иностранных дел Р.А. Батлеру для последующей передачи в Финляндию. Через два дня, по указанию министра иностранных дел Галифакса, Батлер сообщил Майскому, что его правительство считает невозможным направить такие условия. Как писал советский посол, все указывало на то, что правительство Чемберлена желает сохранить за собой возможность для нападения на СССР. В тот же день в газете «Таймс» появилась цитата члена парламента, призывавшего к англо-французской интервенции. К 5 марта в одной из редакционных статей этой умеренной газеты даже рассматривалась возможность войны с Россией. О еще более воинственных замыслах французского правительства знали и в Москве. В марте Сталин специально упомянул о потенциальной опасности французских подкреплений, призывая Мерецкова к скорейшему захвату Виипури¹⁷.

Наконец, вполне вероятно, что Сталин был уверен в том, что стратегические выгоды, полученные в результате заключения мирного договора, впоследствии облегчат полную аннексию Финляндии – как это было в случае с тремя крошечными Прибалтийскими странами.

Существенные результаты этих 105 дней кровопролитных боев оказались для предполагаемого победителя в основном негативными. Точные данные о советских потерях никогда не будут известны, но эти потери, несомненно, огромны. Истина лежит где-то между признанием Молотова о 48 745 погибших (и 158 863 раненых) и цифрой в миллион погибших, приписываемой Н. Хрущеву. Самый надежный финский источник оценивает русские потери в 175 000–200 000 убитых и 200 000–300 000 раненых. Официальная советская история лишь признает, что потери оказались «чрезмерными» и их можно было избежать¹⁸.

Еще одной «жертвой» стал престиж Красной армии, который пострадал даже больше, чем того заслуживали факты. Ранние сокрушительные фиаско, например, кампания Суомуссалми – Раате, привлекли больше внимания мировой общественности, чем успехи на более поздних этапах войны. Полупрофессиональный британский журнал The Fighting Forces в феврале 1940 года писал о том, что «превозносимые достоинства русской армии оказались мифом», и в апрельском номере продолжил поносить Красную армию. Даже государственные деятели, которые должны были иметь более надежные источники информации, чем желтая пресса, высмеивали «гиганта на глиняных ногах». Общего мнения придерживались и многие немецкие штабные офицеры, и его же, по-видимому, разделял и начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал Гальдер. В его дневнике за 16 января 1941 года есть следующая запись:

«Русское вооружение: материальная часть устарела. Новое только то, что взято из-за границы. Командование безынициативно. Не хватает широты мышления»²⁰.

Однако Гитлер, вопреки распространенному заблуждению, похоже, был далек от недооценки советской мощи только в связи с Зимней войной. В письме Муссолини 8 марта 1940 года германский фюрер верно подметил:

«Россия… никогда не собиралась вступать в эту войну, ибо в противном случае выбрала бы другое время года, и в этом случае я не сомневаюсь, что сопротивление финнов было бы сломлено очень быстро. Критика, которой подвергаются русские солдаты в связи с проведенными до сих пор операциями, не подтверждается, дорогой Дуче, реальностью и фактами… Принимая во внимание имеющиеся средства снабжения, ни одна держава в мире не смогла бы, кроме как после самой тщательной подготовки, добиться иных результатов, чем русские, при температурах 30–40 градусов ниже нуля и в условиях такой местности»²¹.