Эпопея советско-финской Зимней войны 1939— 1940 годов. Сухопутные, воздушные и морские операции

Соглашение о прекращении огня вступило в силу 13 мая в полдень по московскому времени (11 часов утра по финскому времени). Ожесточенные бои за последние финские позиции в Виипури продолжались до самого последнего момента, но в других местах на Карельском перешейке и в бухте Виипури грохот орудий постепенно замолкал. Изможденные финские войска, с трудом удерживающие фронт шириной 100 миль, испытали чувство огромного облегчения, неведомое с тех пор, как шесть бесконечно долгих недель назад началось советское наступление. Мысли солдат вновь обратились к женам и возлюбленным, с надеждой ожидающим возвращения своих мужчин домой. Но потом внезапно, в 10:45 по местному времени, на всю длину и глубину финской обороны обрушился сильнейший артиллерийский шквал, который не прекращался все оставшиеся четверть часа¹. Учитывая то, что новая граница никак не зависела от расположения линии фронта на момент вступления в силу перемирия, это была просто мясорубка.

Бессмысленные обстрелы не ограничивались только районом Карельского перешейка. В секторе Салла русские обрушили особенно мощный шквал огня на шведские добровольческие силы, которые в то последнее утро понесли самые тяжелые потери².

В Лёйтёярви на фронте Кухмо в 7:30 утра Красная армия начала мощный артобстрел, который продолжался вплоть до официального прекращения боевых действий. Финская артиллерия отвечала, и в последние часы удалось даже сорвать очередную русскую атаку при поддержке танков³. Один из советских корреспондентов не удержался от восторженного описания этого варварства в секторе Кухмо:

«Утро 13 марта началось необычно. По радио передавали новости о мире, а в небе один за другим появлялись наши бомбардировщики, летевшие с последними „подарками“ для белофиннов.

Такую бомбардировку никогда не забыть… Разрывы бомб сопровождались артиллерийским обстрелом, огнем пулеметов, винтовок и автоматов. Двенадцать часов… мир»⁴.

Большинство руководителей страны, как армейских, так и гражданских, понимали, что положение на фронте настолько отчаянное, что если не будет подписан мирный договор, то крах неминуем. Однако широкая общественность и нижние эшелоны армии, которые были менее информированы, оказались не готовы к неизбежному. Когда рано утром на дальние участки фронта пришло известие о заключении мира, многих оно повергло в шок. Спустя несколько часов, когда стали известны суровые условия перемирия, оцепенение сменилось горечью и унынием – особенно среди тех солдат в северных пустынных районах, которые верили, что финны побеждают в войне. Например, в военных дневниках подразделений полковника Паяри на реке Айтойоки появились следующие записи:

«…[перемирие] пришло как какая-то вспышка молнии. Всех, от мужчин до офицеров, словно ударили дубинкой по голове. Весь день прошел в каком-то оцепенении…

…Позже в тот же день, когда стало известно об изменении границы… дух батальона совсем упал, так как нам пришлось покинуть места сражений, столь полные воспоминаний…

…Как только стали известны условия, все пребывают в ужасном настроении…»⁵

В Инкиле, где маршал Маннергейм и его подчиненные в штабе занимались составлением последнего приказа, чтобы поблагодарить народ и потрепанную, но не сломленную армию за их героические жертвы, царила атмосфера уныния. Сам маршал еще не оправился от гриппа, а весь его ближний круг страдал от сильной простуды. Понятно, что настроение у всех было мрачное⁶.

В полдень министр иностранных дел Таннер объявил по радио условия мирного договора и объяснил ошеломленной нации, почему мир пришлось покупать столь дорогой ценой. В его словах звучала горечь по отношению к соседним Норвегии и Швеции, которые «категорически отказали» пропустить на свои территории французские и английские войска «ввиду позиции строгого нейтралитета». Он продолжал: «Не наша вина, если другие не могут или не хотят нам помочь»⁷.

Во многих газетах мирные условия были выделены траурным черным цветом, а флаги на улицах – приспущены. На лицах людей в Хельсинки и других городах блестели слезы, а солдаты и офицеры, стиснув зубы, сдерживали их, как могли. И неудивительно! Финляндии в итоге пришлось уступить около 16 100 квадратных миль территории, что превышает площадь целой Швейцарии; большая часть уступок приходилась на давно заселенные юго-восточные районы, где новая граница в целом совпадала с границей, определенной Ништадтским договором 1721 года. Помимо городов Виипури, Сортавала и Кякисалми, финны потеряли множество процветающих сельских коммун, ценные леса, важные промышленные объекты, такие как крупная электростанция Рухьяла, фабрики Энсо и Вальдхоф, а также выход Сайменского канала, имевшего большое значение для экономики всего озерного края Юго-Восточной Финляндии⁸.