Эпос сербского народа

«Что ты, Перо, мой любезный деверь! Побратим твой вовсе не скончался,

Но тебе велел он поклониться,

Чтобы в долг ты подковал гнедого,

Он идти на бой с Арапом хочет, но А вернется — и С тобой сочтется». Отвечает ей на это Перо:

«Анджелия, милая невестка!

Не с руки мне в долг ковать гнедого, Дай в заклад мне черные ты очи,

Я лобзать и миловать их буду До поры, когда мне долг заплатят». Люто прокляла его невестка. Загорелась, как живое пламя,

Увела некованным гнедого, iso К Дойчину болящему вернулась. Обратился к ней болящий Дойчин: «Анджелия, верная супруга, Подковал ли побратим гнедого?» Застонала люба Анджелия:

«Господин ты мой, болящий Дойчин

Пусть господь накажет побратима!

Он не хочет в долг ковать гнедого, Эти очи миловать он хочет,

До тех пор, покуда не заплатишь; да Но пристало ль мне любить другого, При тебе-то, при живом супруге?»

Как услышал то болящий Дойчин, Говорил своей он верной любе: «Анджелин, верная супруга!

Оседлай могучего гнедого,

Принеси копье мне боевое!»

А потом сестру он призывает:

«Елица, любимая сестрица!

Принеси мне крепкую холстину, ио Спеленай меня, сестра, от бедер, Спеленай от бедер и до ребер,

Чтобы кость не вышла из сустава,

Чтобы с костью кость не разошлася». Женщины послушались больного: Мощного коня жена седлает И копье приносит боевое;

А сестрица достает холстину,

Пеленает Дойчина больного,

Пеленает от бедра до ребер, iso Надевает саблю-алеманку, .

Мощного коня ему подводит,

Дойчина сажает на гнедого И копье вручает боевое.

Мощный конь хозяина почуял И взыграл под ним, возвеселился,

И поехал Дойчин через площадь.

Так гнедой под ним играет-пляшет, Что из-под копыт летят каменья. Говорят солунские торговцы: wo «Слава господу! Вовеки слава!

С той поры, как умер храбрый Дойчин, Не видали лучшего юнака В белокаменном Солуне-граде.

И коня не видывали лучше».

Едет Дойчин во широко поле,

Где Арапин свой шатер раскинул. Увидал его Арапин черный,

Вскакивает на ноги со страху, Говорит ему Арапин черный:

2оо «Бог убей тебя, проклятый Дойчин, Неужели ты еще не помер?

Заходи, вина испей со мною,

Бросим наши ссоры, наши споры,

Все тебе отдам, что взял в Солуне». Говорит ему болящий Дойчин: «Выходи, Арап, ублюдок черный!» Выходи со мной на бой юнацкий, Чтоб в бою юнацком потягаться, Красного вина ты попил вдосталь,

210 Девушками всласть себя потешил!» Говорит ему Арапин черный:

«Брат по богу, воевода Дойчин! Бросим наши ссоры, наши споры,

Ты сойди с коня, и выпьем вместе, Все тебе отдам, что взял в Солуне, Возвращу тебе невест солунских! Правым господом готов поклясться, Сам я навсегда уйду отсюда».

Тут увидел воевода Дойчин,

220 Что Арап сразиться с ним не смеет, Разогнал он мощного гнедого,

Прямо на шатер его направил,

Он копьем поднял шатер Арапа, Глянь-ка под шатром какое чудо!

Под палаткой тридцать полонянок, Сам Арапин черный между ними.

Как увидел Арапин чумазый,

Что его не пожалеет Дойчин, Вскакивает он на вороного ззо И копье хватает боевое.

Встретились они в широком поле, Боевых коней разгорячили.

Говорит тогда болящий Дойчин: «Первым бей, Арап, ублюдок черный, Первым бей, не пожалей удара!»

И метнул копье Арапин черный,

Чтоб ударить Дойчина больного,

Но гнедой для боя был обучен,

Конь гнедой припал к траве зеленой,

гад А копье над ними просвистело И вонзилось в черную землицу, Полкопья ушло глубоко в землю, Полкопья над землей обломилось. Как увидел то Арапин черный,

Смазал пятки, мчится без оглядки, Мчится прямо к белому Солуню,

А за ним болящий Дойчин скачет. Подскакал Арап к вратам солунским, Тут его настиг болящий Дойчин,

250 И метнул копье он боевое,

Вбил его в солунские ворота,

После вынул саблю-алеманку И отсек он голову Арапу;

Голову его на саблю вскинул,

Из глазниц глаза Арапа вынул И в платок запрятал тонкотканный. Бросил голову на луг зеленый,

И потом отправился на площадь. Подъезжает Дойчин к побратиму: гво «Друг сердечный, умелец кузнечный, Выходи, получишь за подковы,

За подковы для коня гнедого,

Я перед тобою задолжался».

А кузнец на это отвечает:

«Ой ты, побратим, болящий Дойчин! Я тебе не подковал гнедого,

Просто подшутить хотел без злобы, А гадюка злая Анджелия Загорелась, как живое пламя,

270 Без покова увела гнедого».

Говорит ему болящий Дойчин: «Выходи, сполна получишь плату!» Показался побратим из кузни, Саблею взмахнул болящий Дойчин, Голову отсек он побратиму,

Голову его на саблю вскинул,

Из глазниц его глаза он вынул, Кинул голову на мостовую,

К белому двору поехал прямо, гво У двора он спешился с гнедого,

Сел на мягко стеленное ложе,

Вынул очи черного Арапа, Бросил их сестрице милой в ноги. «Вот, сестрица, Араповы очи,

Знай, сестра, пока я жив на свете, Эти очи целовать не будешь».

После вынул очи побратима,

Подает супруге Анджелии:

«На-ка, Анджа, очи Кузнецовы,

290 Знай, жена, пока я жив на свете, Эти очи целовать не будешь!» Попрощался и с душой расстался.

БАНОВИЧ СТРАХИНЯ

Был когда-то Банович Страхиня,

Был Страхиня баном в малой Баньской, В малой Баньской у Косова поля,

Не бывало сокола такого.

Как-то рано утром бан проснулся, Громко кличет слуг и призывает:

«Ой вы, слуги, быстро поспешайте, Серого коня мне оседлайте,