Эпос сербского народа

Понарядней вы его украсьте, ю И подпруги затяните крепче,

Ибо, дети, я задумал ехать.

Город Баньску я хочу оставить, Притомить коня в пути неблизком,

В гости, дети, я хочу поехать,

В белый Крушевац поехать к тестю,

К дорогому тестю Юг-Богдану, Юговичей-шуринов проведать;

Повидать родню мне захотелось!» Приказанье слуги выполняли, го Сокола-коня вмиг оседлали.

Бан Страхинич быстро снарядился, Нарядился он в парчу и бархат,

В платье алого сукна оделся;

От воды сукно алеет ярче,

А от солнца пламенеет жарче.

Сербский сокол пышно нарядился,

На коня вскочил он боевоГЪ,

Быстро ехал, быстро и приехал . К дому тестя в Крушевац, град белый, зо Где недавно царство утвердилось.

А как Юг-Богдан его увидел,

Увидали шурины все девять,

Соколы все Юговичи девять,

Только зятя милого дождались,

Обняли его, расцеловали.

Слуги верные коня забрали.

Поднялись на фряжескую башню,

За столы накрытые садятся,

Завели господскую беседу.

«о Прибежали слуги и служанки, Угощают и вино подносят.

Сели христианские вельможи,

Сели пить вино и угощаться,

Старый Юг-Богдан сидел всех выше,

У плеча с собою рядом справа Посадил он зятя дорогого.

Девять Югрвичей сели рядом,

Ниже сели прочие бояре.

Кушанья всем подносили слуги, so Шуриновых жен там было девять, Угощали всех они радушно,

Угощали свекра Юг-Богдана,

Угощали Юговичей девять,

Еще больше угощали зятя.

А слуга им лил вино из кубка,

Лил вино из кубка золотого,

Девять четвертей в него вмещалось. Как увидишь сколько угощенья, Сколько лакомств и гостей нарядных, во Скажешь, брат, что это пир по-царски! Бан Страхиня долго загостился, Загостился бан и задержался, Задержался бан в дому у тестя. Приходили к дому все бояре, Досаждали вечером и утром,

Умоляли старца Юг-Богдана:

«Государь наш, Юг-Богдан могучий, Мы целуем шелк твоей одежды,

Руку правую твою целуем,

70 Окажи нам милость, сделай чудо,

Приведи ты зятя дорогого,

Пусть Страхинич-бан приедет в гости, Навестит и двор и дом наш белый, Встретим гостя мы с большим почетом». Юг-Богдан оказывал всем милость,

А пока водил он бана в гости,

Времени на то ушло немало,

Бан Страхинич долго задержался.

Да пришло нежданно вскоре горе! во Рано утром, как пригрело солнце, Получил он из дому известье,

Белое письмо из малой Баньской, Мать-старуха то письмо прислала. Развернул письмо он на колене,

Разобрал и все прочел до строчки,

И письмо тут рассказало бану,

Как старуха-мать его горюет:

«Где ты, сын мой, где ты, бан Страхинич? Не к добру вином ты угощался,

90 Злые вести будут в доме тестя!

Прочитай письмо, узнай про горе. Привалила вражеская сила:

Царь турецкий с войском из Едрена, Царь турецкий у Косова поля,

Царь пришел, а с ним его визири, Царские наместники лихие.

От султанских всех земель сходилось, Поднималось это войско турок,

И на поле Косовом собралось; юо Косовское поле затоптали,

Захватили воды рек обеих,

Берега и Лабы и Ситнйцы,

Косовское поле полонили!

Говорят, рассказывают люди:

У Мрамора турки и Явора,

От Явора турки до Сазлии,

От Сазлии до Чемер-Чуприи,

От Чуприи, сын мой, до Звечана,

От Звечана, сын мой, до Чечана, но От Чечана до вершины горной Войско турок Косово покрыло.

Сын мой, люди точно подсчитали, Что сто тысяч войска у султана.

Он набрал повсюду их у спахий, Что должны ему служить за землю, И что хлеб едят на ней султанский,

И что ездят на конях военных,

Что оружья много не имеют И за поясом у них лишь сабля.

120 Сын мой, люди говорят про турок. У султана есть второе войско, Янычаров, горячих, как пламя, Стражи дома белого в Едрене; Говорят, и янычар сто тысяч,

Сын мой, люди говорят про турок: У царя их есть и третье войско,

У него есть Тука и Манджука,

Что могучи, словно с градом тучи; Всяческое войско есть у турок, хзо Есть у них еще такая сила— Самовольный турок Влах-Алня.

Он царя честного не боится И визиря ни во что не ставит,

И все войско царское большое Для него что муравьи в землице — Вот какая силища у турка.

Он нигде пройти без зла не может, Не пошел на Косово с султаном,

А свернул на левую дорогу 140 И на Баньску нашу он ударил, Нашу Баньску дочиста разграбил И дотла спалил ее пожаром,

Не оставил камня он на камне, Разогнал он слуг твоих всех верных И обидел мать твою, старуху, Поломал конем своим ей кости, Верную жену твою взял в рабство И на Косово увел с собою,

Там жену твою в шатре целует, iso А я, сын мой, плачу у развалин.

В Крушевце ты белом веселишься, Зло накликал ты своим весельем!» А когда прочел письмо Страхиня,

Тяжко стало бану от кручины, Помрачнело все лицо от горя,

Черные усы поникли низко,

Черные усы к плечам склонились,

И чело нахмурилось сурово,

А из глаз готовы брызнуть слезы.

160 То заметил Юг-Богдан премудрый,

Рано утром он увидел зятя.

Вспыхнул старец, как живое пламя;

Не стерпел он и сказал так зятю.

«Милый зять мой, что с тобой случилось? Почему ты рано так поднялся,

Почему ты так невесел, мрачен,

Отчего ты, зять мой, огорчился,

На кого ты, зять мой, рассердился?

Или насмех шурины подняли,

170 В разговоре грубо что сказали?

Иль их жены плохо услужили,

Илъ плохое что у нас увидел?

Милый зять мой, говори всю правду!» Вспыхнул бан и так ему ответил:

«Тесть мой, Юг-Богдан, я всем доволен!