Эпос сербского народа

На равнине, на Голеч-вершине.

И боролись в летний день до полдня.

670 Пена потекла у Влах-Алии,

Пена белая, как снег нагорный,

У Страхини белая да с кровью.

Окровавил бан свою одежду,

Оба сапога он окровавил.

Надоела бану эта мука,

И такое слово бан промолвил:

«Ой жена, пусть бог тебя накажет!

Что за горе видишь на вершине?

Ты возьми один осколок сабли 680 И ударь им иль меня, иль турка!

Ты подумай — кто тебе дороже!»

Влах-Алия ей сказал сердито:

«Ой душа моя, жена Страхини!

Не меня ударь ты, а Страхиню!

Никогда ему не будешь милой!

Укорять тебя всю жизнь он будет,

Все корить он будет, не забудет,

Что была ты под шатром со мною.

Для меня ж всю жизнь ты будешь милой. 680 В Едрен-город я с тобой поеду,

Три десятка дам тебе служанок,

Чтоб подол и рукава держали,

Угощали сахаром и медом,

Украшали золотом дукатов С головы до ног тебя богато.

Ты ударь сейчас Страхиню-бана!» Женщину ведь обмануть нетрудно: Словно бешеная подскочила И обломок сабли ухватила,

too Завернула в свой платок расшитый, Чтоб руки ей белой не поранить.

Все вокруг да около вертелась,

Турку в голову попасть боялась,

А ударила обломком сабли Мужа своего, Страхиню-бана,

По вертящейся златой челенке И колпак его пробила белый, Разрубила золотые перья,

Голову поранила юнаку.

7ю Кровь струится по лицу Страхини, Заливает бану оба глаза.

Испугался бан Страхиня сильно,

Что погибнет глупо, безрассудно.

А как только бан о том подумал,

Во все горло белое он крикнул,

Пса борзого Карамана кликнул,

Для охоты был борзой обучен. Крикнул бан и снова громко кликнул, Пес борзой вскочил и прыгнул сразу, 720 И вцепился пес в жену Страхини.

А обычно женщины пугливы,

Каждая из них собак боится.

Бросила жена обломок сабли, Закричала так, что в поле слышно, Пса борзого за уши схватила, Покатилась вниз с горы высокой,

А у турка и глаза навыкат,

Так ему жены Страхини жалко, Отвернулся посмотреть, что с нею.

73о У Страхини стало больше силы,

Больше мужества в юнацком сердце. Изловчился, завертел он турка,

Да и повалил его на землю.

Бан Страхиня сильно разъярился, Никакого он не взял оружья,

Он схватил за горло Влах-Алию И за горло ухватил зубами.

Как ягненка волк, загрыз он турка. Бан Страхиня встал и громко крикнул, 740 Пса борзого желтого окликнул,

От него жену свою избавил.

А жена его бежать пустилась,

Вниз с вершины побежала к туркам, Да не дал жене уйти Страхиня,

Взял жену за правую он руку И привел туда, где конь был серый. Быстро на коня вскочил Страхиня, Посадил жену свою он сзади И поехал по Голеч-вершине,

780 По вершине, по дороге длинной. Уклонился бан от войска турок, Скоро в ровный Крушевац приехал,

К дому тестя своего подъехал.

Старый Юг-Богдан его увидел,

Девять шуринов навстречу вышли, Обнимают зятя и целуют,

Спрашивают о его здоровье.

А как старый Юг-Богдан увидел,

Что поранен зять, челенка сбита,

760 То из глаз его скатились слезы:

«Что же веселися, наше царство! Значит, у царя юнаки сильны,

Значит, турки не перевелися —

Зятя моего смогли поранить,

А таких как он вблизи не сыщешь». Шурины все пожалели зятя,

А Страхиня-бан сказал сердито: «Понапрасну, тесть, ты растревожен, Зря вы, шурины, меня жалели.

770 У султана нет еще юнака,

Чтоб он мог меня сразить, поранить. Вам открою, кто меня поранил,

От кого досталась эта рана!

С турком бился я на поединке,

О мой тесть, о Юг-Богдан премудрый, Ранила меня жена украдкой,

А жена мне — дочь твоя родная, Помогала турку, а не мужу!» Вспыхнул старец, как живое пламя, 780 Сыновьям своим он громко крикнул: «Вынимайте вы кинжалов девять,

На куски вы порубите суку!» Сыновья отцу повиновались,

На сестру накинулись с ножами,

Да Страхиня им жены не выдал, Шуринам сказал такое слово:

«Шурины мои, вас девять братьев!

Что же, братья, вы сейчас срамитесь? На кого вы занесли кинжалы? тот Если вы бесстрашные юнаки,

Почему ножи и сабли ваши Вы на Косове не обнажили,

Храбрость туркам там не показали,

Из беды меня не выручали?

На расправу вам сестру не выдам,

И без вас я мог жену прикончить.

А теперь покончу с домом тестя,

Не с кем мне теперь вино пить вместе, Но я жизнь моей жене дарую».

8оо Мало было ведь таких юнаков,

Как Страхиня-бан — юнак отважный.

СТАРЫЙ ВУЯДИН

Проклинала девушка, вздыхая, Свои очи она проклинала:

«Вы бы лучше, очи, не глядели,

Из Лиёвна не Видели б турок.

Злые турки схватили гайдуков, Вуядйна, с ним два милых сына.

На гайдуках дивная одежда. Златотканый плащ на Вуядине — На диван 'в таком паши приходят, хо На Мйличе, сыне Вуядйна,

Еще лучше, богаче одежда,

А у Велича, младшего сына, Необычные перья на шапке — Поворачивает ветер перья,

Каждое из золота литого».

Вот к Лиевну привели гайдуков. И увидели город проклятый,

Где белеет высокая башня.

Старый Вуядин сказал, не дрогнув: го «Сыновья, соколики родные,

Этот город — Лиёвно турецкий,

Где белеет проклятая башня.

Там нас будут бить, пытать и мучить, Перебьют нам и руки и ноги,

Эти черные выколят очи.

Сыновья, соколики родные,

Ваше сердце не вдовие сердце,

Ваше сердце — юнацкое сердце,

Вы не выдайте друзей и близких, зо И скрывавших нас не назовите,

У которых зимой зимовали,

Зимовали, добычу скрывали.

Молодых не выдайте хозяек, _