Эпос сербского народа

Лишь успел он здравицу промолвить, Пред темницей витязь появился И зовет он громко воеводу:

«Слушай, брат мой, Тодор-воевода, Выйди, брат мой, из ворот темницы, Два-три слова лишь тебе скажу я». Отвечает Тодор-воевода:

«Не сердися, витязь неизвестный, во Рад бы выйти из темницы лютой,

Да темницу запирают на ночь,

И тюремщик ключ унес с собою».

— «Выйди, брат мой, Тодор-воевода! Настежь девять врат темницы лютой,

И десятый пал замок железный,

Слесарей дубровницких работа».

Вот выходит из темницы Тодор.

Пред темницей витязь необычный;

На коне он сивом 'богатырском,

70 В одеянье из парчи сребристой,

И соболья шапка на юнаке,

И над шапкой страусовы перья. Защищают страусовы перья И Юнака и коня от солнца —

От загара белый лик юнака.

Воеводе речь такую держит:

«Слушай, брат мой, Тодор-воевода:

Этой ночью ты покинь темницу.

Не иди ты по-над синим морем: во Там латынян всюду встретишь стражу, И, страшусь я, там тебя поймают,

Но иди ты черною горою,

Омер и Мейрима

И увидишь вновь свой дом господский». Обернулся Тодор-воевода,

39

Чтобы чару поднести юнаку,

Но исчезли конь и витязь храбрый.

По темнице ходит воевода,

Заключенным сообщает новость.

Лишь узнали тридцать заключенных, во Что ворота отперты темницы,

Оставляют хлеб, вино и ужин,

В дом родимый каждый поспешает. Держит Тодор путь горою черной.

А когда он в дом вошел господский, Славит славу верная подруга, Принимает кумовьев й близких,

Угощает званых и незваных.

Так женою слава не забыта!

Пьет супруга в честь крестовой славы — юо «Помоги нам, боже и святитель,

О Георгий, покровитель рода,

Из темницы вызволи проклятой, Господаря приведи обратно!»

В это время Тодор в дом свой входит, Принимает от супруги чашу.

Пьет хозяин в честь господней славы, Прославляет Георгия имя В белом доме во дворе широком,

Угощает званых и незваных, по Принимает кумовьев и близких.

ОМЕР Q МЕЙРИМА

По соседству двое подрастали, Годовалыми они сдружились, Мальчик Омер, девочка Мейрима. Было время Омеру жениться,

А Мейриме собираться замуж,

Но сказала сыну мать родная: «Ах, мой Омер, матери кормилец! Отыскала я тебе невесту:

Словно злато Атлагича Фата», ю Юный Омер матери ответил:

«Не хочу к ней свататься, родная, Верность слову не хочу нарушить». Отвечает мать ему на это:

«О мой Омер, матери кормилец,

О мой Омер, голубь белокрылый, ,

О мой Омер, есть тебе невеста — Словно злато Атлагича Фата.

Птицей в клетке выросла девица, го Знать не знает, как растет пшеница, Знать не знает, где деревьев корни, Знать не знает, в чем мужская сила». Юный Омер матери ответил:

«Не хочу я, матушка, жениться! Крепкой клятвой я Мейриме клялся, Будет верность слову крепче камня».

И ушел он в горницу под крышу,

Чтоб прекрасным сном себя утешить. Собрала мать всех нарядных сватов, Собрала их тысячу, не меньше, зо И пустилась с ними за невестой. Лишь Атлагича достигли дома,

Тотчас же их Фата увидала И навстречу им из дома вышла. Жениховой матери сказала,

С уваженьем ей целуя руку:

«О скажи мне, мудрая старушка,

Что за полдень, коль не видно солнца. Что за полночь, коль не виден месяц. Что за сваты, коль не прибыл с ними 4о Юный Омер, мой жених прекрасный?» А старуха отвечает Фате:

«Золото Атлагича, послушай!

Ты слыхала ль о лесах зеленых,

О живущей в чащах горной виде,

Что стреляет молодых красавцев?

За родного сына я боялась,

И его я дома задержала».

От зари до самого полудня Там на славу сваты пировали, so А потом отправились обратно,

Взяли Фату, Атлагича злато.

А подъехав к дому, у порога,

Омер и Мейрима

Спешились вернувшиеся сваты,

41

Лишь невеста на коне осталась. Говорит ей ласково старуха:

«Слезь на землю, доченька родная». Отвечает золото-невеста:

«Не сойду я, мать моя, ей-богу,

Если Омер сам меня не примет <о И на землю черную не снимет».

К Омеру старуха побежала,

Будит сына своего родного:

«Милый Омер, вниз сойди скорее,

И прими там на руки невесту». Юный Омер матушке ответил:

«Не хочу я, матушка, жениться! Крепкой клятвой я Мейриме клялся, Будет верность слову крепче камня». Сокрушенно сыну мать сказала:

70 «Ах, мой Омер, матери кормилец, Если слушать мать свою не хочешь, Прокляну я молоко из груди!» Жалко стало Омеру старуху,

На ноги он встал и вниз спустился, Золото он взял с седла руками, Нежно принял и поставил наземь. Полный ужин сваты получили, Повенчали жениха с невестой И свели их в горницу пустую, so На подушках растянулась Фата, Омер в угол на сундук уселся,

Сам снимает он с себя одежду,

Сам на стену вешает оружье. Застонало Атлагича злато, Проклинает сватовство старухи: «Старая, пусть бог тебя накажет:

С нелюбимым милое сдружила, Разлучила милое с любимым!» Отвечает юный парень Омер:

>о «Ты послушай, золото-невеста!

До рассвета помолчи, не дольше, Пусть напьются до упаду сваты, Пусть сестрицы водят хороводы!

Дай чернила и кусок бумаги,

Напишу я белое посланье».

Написал он белое посланье,

И сказал он золоту-невесте:

«Завтра утром, чтоб остаться правой, Ты старухе дай мое посланье». юо Лишь наутро утро засияло,

Новобрачных мать будить явилась, Постучала в дверь опочивальни. Плачет, кличет золото-невеста, Проклинает замыслы старухи,

Но старуха удивленно молвит: