Эра Дракулы

Снаружи мечети ждал шофер с моей сумкой для крикета. Его приписали ко мне как носильщика. Глядел он на меня косо. Принимая во внимание состояние его шеи, выбора у бедолаги просто не было.

Я надеялся, что об оружии он заботился лучше, чем об автомобилях.

Не зная, что понадобится на охоте, я упаковал несколько надежных винтовок и парочку револьверов. Как вы знаете, у меня длительные отношения с компанией Джорджа Гиббса из Бристоля, снабжающего меня орудиями труда. И самое интересное в винтовке Гиббса то, что…

[По просьбе редактора, Кэт Тречман из «Титаник пресс», в этом месте из рассказа полковника Морана было удалено несколько страниц.]

…потому, само собой разумеется, я получил последний выстрел!

Картонный нос шофера стал совсем ненадежным к тому времени, когда я закончил проверять оружие. Теперь я точно знал, что все заряжено и в полном порядке.

– Имя есть? – спросил я носильщика. – Если есть, мне наплевать. Я буду звать тебя Сэмми, смекаешь? Щелкни раз, если понял.

Сэмми щелкнул каблуками.

– Порядок! – сказал я. – Постарайся не отставать.

Мне показалось, что глаза за гогглами сверкнули.

Он будет шпионить за мной для фон Трепла[239]. Или для Черной бездны Управления суппозиториев. Так утомительно быть в курсе всех слежек и подозрений.

В джунглях шпионам трудновато.

Обычно их бросают около тропы, а трупы съедают шакалы.

Жители Уокинга подглядывали за нашей маленькой экспедицией сквозь занавески. В этой местности маловато шакалов. Может, скотч-терьеры и бассет-хаунды могли бы избавиться от шпика, если дать им пару недель.

Оба Мориарти не пожелали участвовать в профессорском Приветственном комитете, чего я и ожидал. На секунду я даже решил, что в нем будут только я и мои пушки… а потом Хорас Паркер, самый слабый из всей компании, подал голос и предложил свои знания в марсианской области, после чего к нему многословно и громогласно присоединился Челленджер. Троглодит в рединготе вел себя так, будто не только сам предложил создать комитет, но и являлся его председателем, назначенным по божьему велению, а потому мог наложить вето на любого другого, кто захочет к нам присоединиться.

Профессор приказал своему заклятому врагу Стенту отправиться с нами. Тут-то я и понял, что дело плохо. Если бы Мориарти захотел расчистить себе путь через минное поле, то Стент в таком случае стал бы первой овцой на заклание.

Но на передовой оказались не только я вместе с пыльными от мела академиками; фон Винберг настоял, чтобы один из его остролицых, майор Джурек[240], представлял Гвардию. Тот был в полной боевой выкладке, но вместо винтовки носил меч. По сравнению с ним регулярная армия выглядела довольно уныло, так как от нее нам прислали капитана Бастейбла, штабного офицера[241], большого специалиста по доставке банок с сардинами и ваксы для сапог в дальние форпосты империи. Наверное, как-то раз он даже стрелял из винтовки, чтобы выиграть себе яблоко в карамели. Паркер и Стент были «теплыми»; Бастейбл, Джурек и я – вампирами. Как и Сэмми, если он считался. Челленджер, который исключительно силой воли регрессировал на три ступени эволюции, вообще находился в своей стихии.

Важные люди – братья Мориарти, Руди фон Винберг и chai mahila – уютно устроились в тылу. Наш комитет порысил на поле боя, предприятие было явно безнадежным. Бастейбл тащил в холщовой сумке беспроводной телефон Герца – Маркони. Официально это было устройство Гаррисона – Моррисона, так как политика УС гласила никогда не приписывать поганым иностранцам авторство каких-либо изобретений. Медный лист, натянутый между двумя шестами на плечах, делал Бастейбла похожим на самурая с боевым знаменем. Чтобы с нами не случилось, парни за мешками с песком все услышат. Если мы умрем музыкально, то, вполне возможно, все запишут на воск, а потом компания «Говорящие машины Виктора»[242] это издаст.

Солнце зашло примерно в восемь. Стало темно. Вампиры среди нас воспрянули духом. Сэмми так и не снял гогглы.

Несмотря на необычную уличную активность, в Уокинге наступило обычное воскресенье. В гостиных мучили пианино, нестройные голоса тянули популярные песни… «Лили из Лагуны»… «Абдул Абюльбюль Эмир» (причем в пристойной версии, черт побери)… «Парень, которого я люблю, наверху, в галерее»… «Она укусила меня сами знаете куда». Семьи сидели в садиках перед домами, уверенные, что скоро случится что-нибудь достойное их взгляда. Владельцы магазинов и торговцы стояли у своих заведений, не допуская краж. Может, у них была мысль втюхать двухдюймовые гвозди и фарфоровых собачек марсианам.

Мы прошли через городок и вышли на пустошь.

Усы у меня зазвенели – прямо как варган.

– Давно в хорошие засады не попадали? – спросил я своих сотоварищей по комитету. Ответа не последовало, и я почти сдался. Сэмми нечленораздельно фыркнул, наверное, он так изобразил покорный смешок.