Эра Дракулы

Только Стент не обращал внимания на огненный шар наверху. Он бормотал об оптических иллюзиях и потерянных экспериментальных аэростатах. Для него все это было напрасной тратой сил… хотя в глубине души он предвкушал возможность того, что ничего не случится, а Мориарти окажется не прав по всем параметрам. Среди всего прочего он крайне глупо не верил в подлинную сущность сэра Джеймса. Для Стента профессор был просто пыльным старым занудой. Он не видел клыков кобры. Не понимал, что интеллект, гнездящийся в этом разросшемся черепе, огромен, холоден и лишен всякого сочувствия.

Улыбка Паркера все ширилась и ширилась. Он явно пребывал на седьмом небе от счастья. Пожрал последнюю морковку, смял пакет и бросил прямо на мерцающий вереск. Оставляя след, по которому мог пройти любой. Идиот.

Челленджер закатал длинные рукава. Ему нравилась идея набить морду двуногой ящерице и посмотреть, как она выкашляет кровавую пригоршню сломанных клыков. У рептилий мелкие и хорошенькие особи – это самцы, а большие и опасные – самки. Софи любит смотреть на змей в зоопарке.

Моя щетина была в огне.

В английском для такого нет слов, но вампирские тигриные усы – это что-то похожее на уши, ноздри или вкусовые сосочки – и одновременно совсем не похожее. Я остро почувствовал приближение марсианского снаряда всеми восемью волосками, причем до того, как услышал свист (столь похожий на свист от земной пули) и почуял сернистый выхлоп.

Когда снаряд подлетел ближе, его траектория изменилась.

Появились то ли рули, то ли паруса или тормоза. Понятия не имею, как это работало, но я увидел эффект: снаряд закачался и выпрямился. Я сразу вспомнил меловые линии Мориарти, как они все это объясняли.

Небесная штука взревела в ночи.

Треснули стекла в окнах, завыли собаки, набожные взмолились, распутники покаялись и – как мне рассказали позже – у галантерейщика тридцати восьми лет случился инфаркт, когда он смотрел в небо. Даже «теплые» люди почувствовали нечто, находящееся за пределами их сенсорных возможностей. Хватку ужаса.

Я увидел объект – мяч для регби, покрытый каменистыми наростами, с огненной короной и этим зеленым едким выхлопом. Этот вид застыл в моем разуме фотографической выдержкой. Он двигался настолько быстро, что появился, прежде чем картинка его полета проявилась.

– Всем на землю, – приказал я.

Все, кроме Стента, подчинились. Я рухнул лицом в папоротник. Образ снаряда выжгло в моем зрении. Подмигивающие поры как глаза – там, где находились бы швы мяча. Разрушенные обрубки плавников, стертых или сожженных в атмосфере. Пятна голого красноватого металла – там, где отпала серая окалина покрытия.

Люди в Уокинге подумали, что случилось землетрясение.

Из ямы выбросило целые фонтаны песка, они упали на нас. Деревья отклонились назад от взрыва. Ветви оторвало и унесло вдаль.

Я выжил.

Уши – и все остальное – звенели. Клыки стали больше – оборонительная инстинктивная реакция, которая насколько помогает, настолько же и раздражает – и прорезали десны. Я сплюнул кровью и песком, встал на колени, но шлепнулся наземь, как медуза. Снайперское гнездо разбросало вокруг.

Пришлось собраться и все-таки приподнялся.

Сэмми был уже на стреме, хотя его голова была повернута не в том направлении. Остальной комитет разбросало кого куда. Лицо Стента почернело, как у шахтера.

Бастейбл держал телефон над головой. Тот все еще работал – какая незадача.

– …докладывайте, докладывайте, докладывайте, – говорил такой знакомый голос.

Я надеялся, что теперь профессор счастлив.

Марсиане прибыли.

Я поднимался на два активных вулкана – не спрашивайте зачем, в то время (оба раза) это казалось хорошей идеей. Хорселлская пустошь теперь выглядела, пахла и звучала, как Котопакси в Эквадоре или Катла в Исландии. Воздух был густой от черного горячего пепла. Космический снаряд зарылся глубоко в землю, образовав кратер с гребнем наверху. Большая раскаленная пуля сверкала в яме. Песок кое-где расплавился, превратившись в острые осколки стекла странной формы. Некоторые деревья горели, но они слишком далеко отстояли друг от друга, чтобы начался пожар.

Все мы – даже Стент – пошли к кратеру. Взбирались по откосу, который еще недавно был площадкой для пикников. Бастейбл нес телефон и давал отчеты, провод разматывался от Гаррисона – Моррисона. Я представил, как профессор на другом конце провода единолично забрал себе трубку, а остальные окружили его, отчаянно желая услышать новости.

Объект в яме был рукотворным. В полете он походил на метеор. Камуфляж или защитное покрытие? Каменистая шкура, как тесто на эдинбургской сосиске, растрескалась и отпала кусками. Это был цилиндр, носом он погрузился в песок. Корма торчала, являя собой круг, похожий на огромную стертую монету. От металла тянуло жаром. Из чего бы ни был сделан аппарат, этот материал вынес превратности путешествия по океану расстояний. Он предназначался для экстремальных перепадов жары и холода. Полкан Джим слюной изойдет при мысли о том, как можно использовать формулу марсианской стали для производства британских колпачков сливного патрубка.