Эра Меркурия. Евреи в современном мире

Михоэлса и Эренбурга вдохновляли “голос крови” и нравственное чувство. Советских чиновников, организовавших митинг и редактировавших речи, интересовали финансовая помощь и открытие Второго фронта. (Впрочем, некоторые из них, в том числе заместитель начальника Совинформбюро Соломон Лозовский и послы в Великобритании и Соединенных Штатах, И. М. Майский и К. А. Уманский, тоже слышали голос крови.) В конце 1941-го – начале 1942 года Совинформбюро создало Еврейский антифашистский комитет. Его задача (аналогичная задачам других комитетов, сформированных в то же время: женского, славянского, молодежного и ученых) состояла в мобилизации определенной части зарубежной общественности для помощи Советскому Союзу в войне с Германией. Главной целью ЕАК было заручиться финансовой поддержкой в Соединенных Штатах. Руководителями комитета были Михоэлс, икона официального еврейства в СССР, и Шахно Эпштейн, журналист, ветеран Евсекции и бывший советский шпион в США[423].

В ходе Второй мировой войны Советский Союз получил около сорока пяти миллионов долларов от различных еврейских организаций, по большей части американских. Самой крупной акцией по сбору средств было турне по США, предпринятое летом и осенью 1943 года Михоэлсом и еврейским писателем и осведомителем НКВД Ициком Фефером. Михоэлс и Фефер выступали на митингах (встреча на нью-йоркском стадионе собрала 50 000 человек), вели – с одобрения Политбюро – переговоры с руководителями Всемирного еврейского конгресса и Всемирной сионистской организации и встречались – среди прочих – с Альбертом Эйнштейном, Чарли Чаплином, Эдди Кантором, Теодором Драйзером, Томасом Манном и Иегуди Менухиным. Визит оказался чрезвычайно успешным: американская аудитория горячо откликалась на призывы советских евреев, а Михоэлс и Фефер вернулись под сильным впечатлением от богатства, силы и щедрости американских еврейских организаций. Главным организатором турне был Бен-Цион Гольдберг, журналист-идишист, друг Советского Союза, иммигрант из Российской империи и зять Шолом-Алейхема. Некоторые из оставшихся в живых детей и внуков Тевье начали, наконец, воссоединяться[424].

В самом Советском Союзе оставшиеся в живых дети и внуки Тевье – включая тех, кто, подобно Виктору Штруму, никогда не считал себя евреем, – тоже начали воссоединяться. Как рассказал Перец Маркиш на втором пленуме ЕАК, в феврале 1943 года,

полковник из одного танкового соединения подошел ко мне некоторое время назад. “Я – еврей, – сказал он, – и хотел бы сражаться как еврей. Я бы хотел выйти к соответствующим властям с предложением сформировать отдельные еврейские соединения…” Тогда я спросил его: “Каковой вы видите эффективность подобных соединений?” И он ответил: “Величайшей. Еврейские солдаты стоят перед лицом лишь одной возможности: убить врага или погибнуть…”[425]

Спустя год преподаватель Пензенской артиллерийской академии старший лейтенант Гиттельман написал Михоэлсу с просьбой помочь ему добиться перевода на фронт:

Я тоже еврей и имею личные счеты с гитлеровской бандой. Немецкие погромщики жестоко расправились с моими родственниками, проживавшими в г. Одессе, нарушили нашу счастливую спокойную жизнь. И я хочу за это мстить им. Мстить, мстить и мстить на каждом шагу, везде и всегда[426].

По мере продвижения советской армии на запад требования еврейского ответа на еврейские страдания превратились в “истовый подземный зов”. Советские евреи писали в Антифашистский комитет, прося помощи в захоронении и чествовании погибших, увековечении еврейского мученичества и героизма, возвращении в довоенные квартиры и сопротивлении нарастающему антисемитизму. Но больше всего они писали о самом подземном зове. Как выразился в письме к Михоэлсу один из участников войны, “не будем стесняться своей крови. Больше того, в нашей стране мы – евреи – не бедные родственники. В этот момент крепло убеждение: жил, живет и вечно жить будет Израиль. И на глазах появляются слезы. Это слезы не горя, а радости”[427].

Гвардии лейтенант Лифиц писал всем “вождям еврейства в СССР”: