Эра великих географических открытий. История европейских морских экспедиций к неизведанным континентам в XV—XVII веках

Правительства, инвесторы и общественность в Северной Европе в целом принимали эти аргументы медленно и неохотно. Для правительств, ведущих войну, долгосрочная конструктивная политика колонизации казалась непривлекательной по сравнению с более быстрыми доходами и большими дивидендами, которые можно было получать, совершая быстрые нападения на Испанию и ее колонии. Без руководящей, защищающей и иногда ограничивающей политики правительства попытки колонизации в те времена, как и всегда, имели мало шансов на успех; но в XVI в. организация и поддержка со стороны правительства никогда не шла дальше примитивного побуждения противодействовать Испании везде, где она претендовала на власть. Создание колонии и поселений было просто фланговыми маневрами в нападении на Испанию, представляли второстепенный интерес, и их всегда можно было прекратить в критической ситуации. Инвесторы аналогичным образом в большинстве своем не видели своей выгоды в заморских колониальных предприятиях, которые в лучшем случае потребовали бы большого капитала и медленно давали бы прибыль. Вест-Индия, безусловно, привлекала авантюристов, но, как и их правительства в военное время, они находили сферу приложения своей энергии скорее в совершении нападений и грабежей, нежели в колонизации. В мирное время их предприимчивость опускалась до контрабанды или пиратства. Надежда разжиться чужим добром была достаточно высока, чтобы вызвать нехватку капитала для более созидательных попыток, что мешало и торговцу, и предполагаемому поселенцу, делая их возможными объектами грабежей налетчиков. Колонизация Карибского бассейна была, безусловно (а более отдаленных материковых регионов вероятно), опасным предложением, на котором инвесторы могли потерять свои капиталы, а поселенцы – свои жизни или свободу в случае возмездия со стороны Испании. Люди, которые помнили о судьбе французов во Флориде, вряд ли стали бы вкладывать деньги в другие предприятия подобного рода. Даже если и нашлись бы такие инвесторы, а правительство гарантировало бы свою поддержку, все еще оставался открытым вопрос о том, откуда должны были прибыть колонисты. В Англии и Нидерландах, в отличие от Испании веком раньше, не было излишка нуждающихся и ищущих применения своих умений воинов, которые не видели своего будущего на родине и были готовы попытать счастья в других краях. Да, в Англии существовала проблема рабочих рук для обработки земли, которая становилась все острее, но и фермеры-эмигранты, и те, которые стояли выше их на социальной лестнице и хотели иметь недорогие поместья, могли найти поле деятельности и ближе к дому, в Ирландии. Ирландия больше, чем Америка, поглощала колонизационную энергию Англии в эпоху Елизаветы.

В таких обстоятельствах энтузиазм в отношении проектов колонизации заморских территорий был на много лет неизбежно ограничен небольшими группами людей, воображение которых захватывала Америка и которые были более дальновидными и менее острожными в этом вопросе, чем обязаны были быть их правительства. Во Франции это были в основном гугеноты, люди вроде Роберваля, который отважился уехать в Канаду, Вильганьон – в Бразилию, Рибо и Лодоньер – во Флориду, – это были люди, у которых были очень веские причины ненавидеть Испанию. Их главным покровителем, оказывавшим им поддержку, был Колиньи, скорейшей смерти которого Филипп II по этой и многим другим причинам сильно желал. Они не могли ожидать и, безусловно, не получали постоянной и значительной помощи от правительства Франции. Убийство Колиньи и долгие невзгоды кровопролитной религиозной войны вскоре после начала нового, XVII в. положили конец серьезным планам Франции по колонизации Америки.