Читаем Эразм Роттердамский Стихотворения. Иоанн Секунд Поцелуи полностью

Я погребенной лежу под этим, Корнелия, камнем;Мужем, Жиллем Петром, прежде была я славна.Я восьмикратно ему отца даровала названьеСладкое, но для меня радость была недолга.Раньше, чем было дано люстр шестой мне в жизни закончить,Нить моей жизни была Паркой оборвана злой.Дом был заботой моей и дражайшие дети, и славойДоброю, кротостью я мужа к себе привлекла.Страстью то было моей, это было надежд основаньем,Это и в жизни моей сладостью было одной.

128. ЭПИТАФИЯ ВТОРОЙ ЖЕНЕ ПЕТРА ЖИЛЛЯ (ЭГИДИЯ)[374]

Под камнем сим Мария Дионисия;[375]Второй, повторным браком, взял ее женойЭгидий Петр, — и дочкой был обрадован.Она ж от родов сгибла в дни немногие,В годах цветущих, мало насладиться ейСупругом и детьми пришлось сладчайшими.О вечном думай: жизнь, как дыма облачко.

129. ЭПИТАФИЯ АНТОНИЮ КЛЯВЕ, СЕНАТОРУ ГАНДАУ[376]

Кто ты, что здесь почиешь? — Клява — прозвище,Антоний — имя. — Бедный, что здесь слышу я?Ужель угас сената светоч Гандау,Наук опора и краса дражайшая?— Я прожил вдоволь. Ибо люстр четырнадцать[377]Окончил. И тебе довольно этого.Наукам и отчизне — недостаточно.О небеса, что ж людям выдающимсяБессмертья не дано неколебимого?10 И остается, Клява, строчкой горестнойИ плачем жертву нам свершить, печалуясь.

130. ДИАЛОГ ШКОЛЯРА И КНИГОПРОДАВЦА[378]

Шк. Что нового приносишь? Книгу?Кн. Нет.Шк. Так что ж?Кн. Поток золотоносный.Шк. Да, богата речь;Так говори скорее.Кн. Стагирит со мной,[379]И от него не скрылось знанье ни одно.А он его прекрасней для тебя взрастил.Шк. Ты молвишь правду; это — Амалфеи рог.[380]Кн. И в нем плодов обилье, и каких плодов!Шк. И кто ж богатство это преподносит нам?Кн. Его трудолюбивый Бебель нам несет.[381]Шк. Так он не словоносец — златоносец он?Кн. О да, коль нечто злата и камней ценней, —Оно — ничто пред мудростью божественной.

131. ДЕЗИДЕРИЯ ЭРАЗМА РОТТЕРДАМСКОГО, ИЗБАВИВШЕГОСЯ ОТ ЧЕТЫРЕХДНЕВНОЙ ЛИХОРАДКИ С ПОМОЩЬЮ ЖЕНЕВСКОЙ БОГОМАТЕРИ, СТИХОТВОРЕНИЕ, СОЧИНЕННОЕ ПО ОБЕТУ[382]

Перейти на страницу:

Все книги серии Литературные памятники

Похожие книги

Сага о Ньяле
Сага о Ньяле

«Сага о Ньяле» – самая большая из всех родовых саг и единственная родовая сага, в которой рассказывается о людях с южного побережья Исландии. Меткость характеристик, драматизм действия и необыкновенная живость языка и являются причиной того, что «Сага о Ньяле» всегда была и продолжает быть самой любимой книгой исландского парода. Этому способствует еще и то, что ее центральные образы – великодушный и благородный Гуннар, который никогда не брал в руки оружия у себя на родине, кроме как для того, чтобы защищать свою жизнь, и его верный друг – мудрый и миролюбивый Ньяль, который вообще никогда по брал в руки оружия. Гибель сначала одного из них, а потом другого – две трагические вершины этой замечательной саги, которая, после грандиозной тяжбы о сожжении Ньяля и грандиозной мести за его сожжение, кончается полным примирением оставшихся в живых участников распри.Эта сага возникла в конце XIII века, т. е. позднее других родовых саг. Она сохранилась в очень многих списках не древнее 1300 г. Сага распадается на две саги, приблизительно одинакового объема, – сагу о Гуннаро и сагу о сожжении Ньяля. Кроме того, в ней есть две побочные сюжетные линии – история Хрута и его жены Унн и история двух первых браков Халльгерд, а во второй половине саги есть две чужеродные вставки – история христианизации Исландии и рассказ о битве с королем Брианом в Ирландии. В этой саге наряду с устной традицией использованы письменные источники.

Исландские саги

Европейская старинная литература / Мифы. Легенды. Эпос / Древние книги
Гаргантюа и Пантагрюэль
Гаргантюа и Пантагрюэль

«Гаргантюа и Пантагрюэль» — веселая, темпераментная энциклопедия нравов европейского Ренессанса. Великий Рабле подобрал такой ключ к жизни, к народному творчеству, чтобы на страницах романа жизнь забила ключом, не иссякающим в веках, — и раскаты его гомерческого хохота его героев до сих пор слышны в мировой литературе.В романе «Гаргантюа и Пантагрюэль» чудесным образом уживаются откровенная насмешка и сложный гротеск, непристойность и глубина. "Рабле собирал мудрость в народной стихии старинных провинциальных наречий, поговорок, пословиц, школьных фарсов, из уст дураков и шутов. Но, преломляясь через это шутовство, раскрываются во всем своем величии гений века и его пророческая сила", — писал историк Мишле.Этот шедевр венчает карнавальную культуру Средневековья, проливая "обратный свет на тысячелетия развития народной смеховой культуры".Заразительный раблезианский смех оздоровил литературу и навсегда покорил широкую читательскую аудиторию. Богатейшая языковая палитра романа сохранена замечательным переводом Н.Любимова, а яркая образность нашла идеальное выражение в иллюстрациях французского художника Густава Доре.Вступительная статья А. Дживелегова, примечания С. Артамонова и С. Маркиша.

Франсуа Рабле

Европейская старинная литература