Эрик Сати

Сюзанна Валадон, родившаяся в 1865 году, была известной личностью на Монмартре: она работала воздушной гимнасткой, затем моделью у Ренуара, Дега, Тулуз-Лотрека и Пюви де Шаванна. В 1883 году от связи с Мигелем Утрилло у Сюзанны Валадон родился сын Морис, который, в свою очередь, стал известным художником. Связь Сати с Валадон была короткой, но бурной – к июню 1893-го между ними все было кончено. Но еще в марте Сати пишет Валадон письмо, недвусмысленно обнаруживающее его глубокую привязанность к женщине, которую он ласково называл «Бики»:

Невозможно не думать о всем твоем существе;
Ты во Мне вся целиком; везде
Я вижу только твои изысканные
глаза, твои нежные руки и твои маленькие детские ножки[81]

.

Ход этого романа отмечен двумя произведениями Сати. Первое – это милая песенка «Привет, Бики, привет!», проиллюстрированная портретом-наброском Сюзанны, сделанным самим Сати. Вторая пьеса, менее радостная, датируется временем их разрыва, причем Сати всегда утверждал, что разрыв отношений состоялся по его инициативе: композитор обычно излагал две версии произошедшего – в первом случае ему пришлось вызвать полицию, чтобы утихомирить Сюзанну, во втором случае – якобы он сам выбросил ее из окна. Пьеса получила название «Раздражения», она очень короткая – всего тринадцать строчек, но Сати указал, что играть ее нужно восемьсот сорок раз подряд. Раздражение вызывает не только количество повторений и неимоверная продолжительность, в пьесе присутствуют «встроенные» раздражители: энгармоническая запись, атональные гармонии и асимметричная структура фраз, что мешает удерживать музыку в памяти. Похоже, что таким образом Сати выразил всю фрустрацию от неудавшегося и изматывающего романа с Валадон, который оказался, судя по всему, первым и последним: больше неизвестно ни о каких романтических увлечениях композитора, и, по словам его друга Огюстена Грасс-Мика, Сати впоследствии всегда говорил о любви как о «нервной болезни»[82].

Эрик Сати. Портрет работы Сюзанны Валадон, 1893. Холст, масло. Частное собрание

Глава 4 Вельветовый джентльмен

Я долгое время был подписчиком журнала мод. Я ношу белый чепец, белые гетры и белый жилет.

Сати

В 1895 году Сати получил значительное наследство (7000 франков, как утверждал Контамин де Латур) от друзей детства из Онфлёра – Фернана и Луи Ле Моннье[83]. Часть денег ушла на оплату долгов, еще часть была вложена в публикацию картуляриев Метрополийской церкви, а также роскошного издания первых двух «Гимнопедий». Однако самую значительную сумму Сати потратил на улучшение гардероба: композитор отправился в универмаг La Belle Jardinière («Прекрасная садовница») и приобрел семь одинаковых вельветовых костюмов коричневого цвета и семь подходящих шляп, что и стало его униформой на ближайшие десять лет. Одетый с иголочки Сати тут же получил от друзей прозвище Вельветовый джентльмен. Композитор начал вести роскошный образ жизни, практически каждый вечер угощая приятелей в том или другом бистро на Монмартре. К лету 1896 году Сати разорился и просил у своего брата Конрада, респектабельного инженера-химика, работавшего в сфере парфюмерии, денег. Он пишет Тиби (Тиби – детское прозвище брата):

Я разорен ‹…›

Случилось самое неприятное. К несчастью, в Моем кошельке нет ни гроша; хуже некуда. Будь так добр, пришли Мне по почте небольшое вспоможение, иначе Меня ожидает жалкое существование… Ты скажешь, что так Мне и надо, не стоило так быстро все тратить. Я знаю[84].

Вследствие своего бедственного материального положения Сати был вынужден переехать в еще меньшую комнатушку на первом этаже того же дома на улице Корто, которая сдавалась за двадцать франков в квартал. Эту комнатушку – неотапливаемую, без водопровода и слишком маленькую, чтобы в ней поместился кто-либо еще кроме хозяина, Сати назвал «шкафом»; из мебели там имелась только кровать, одновременно служившая письменным столом и алтарем Метрополийской церкви. В свете этих печальных обстоятельств неудивительно, что Сати не написал ничего нового в период с 1895-го по январь 1897-го, когда он закончил шестую (и последнюю) «Гносиенну». Вместо музыки Сати занялся изготовлением картуляриев из своего аббатства, может быть, для того, чтобы снять напряжение.