Эркюль Пуаро

– Да, причины. Вы ведь помните, мы договорились, что при сложившихся отношениях было бы лучше прекратить эту комедию проживания под одной крышей. Вы получили загородный дом и щедрое, да, чрезвычайно щедрое годовое содержание. В допустимых рамках вы были свободны в своих действиях. Так чем же вызвано это внезапное возвращение?

Сесилия вновь пожала плечами.

– Мне казалось, так будет лучше.

– Я предполагаю, вы имеете в виду деньги?

– О, господи! Как же я вас ненавижу! – сказала леди Хорбери. – Вы самый скаредный человек из всех живущих на свете.

– Скаредный? Вы говорите, скаредный, хотя только из-за вас и вашего безрассудства Хорбери-Чейз уже заложен.

– Хорбери-Чейз! Это единственное, что вас волнует. Лошади, охота, стрельба, урожай и надоедливые старые фермеры. Разве это жизнь для женщины!

– Некоторые женщины наслаждаются такой жизнью.

– Да, женщины, подобные Венеции Керр. Она сама-то наполовину лошадь. И что вы не женились на такой вот женщине?

Лорд Хорбери прошел к окну.

– Сейчас поздно об этом говорить. Я женился на вас.

– И теперь вы ничего не можете с этим поделать, – сказала Сесилия и засмеялась злобно и торжествующе. – Вы хотели бы избавиться от меня, но это невозможно.

– Нужно ли говорить подобные слова? – спросил он.

– Вы ведь человек очень набожный и старомодный, не так ли? Мои друзья просто умирают со смеху, когда я передаю им ваши оригинальные высказывания.

– Они только на это и способны. Но, может быть, мы все же вернемся к началу нашего разговора? Зачем вы сюда приехали?

Но его жена оставила этот вопрос без ответа.

– Вы объявили в газетах, – сказала она, – что не считаете себя ответственным за мои долги. Вы называете это поступком джентльмена?

– Я сожалею об этом. Но вспомните, ведь я предупреждал вас. Дважды я расплачивался за вас. Но всему есть предел. Ваша неразумная страсть к азартным играм... Хотя, впрочем, к чему это сейчас обсуждать? Я хочу знать, что именно привело вас сюда, в Хорбери-Чейз. Вы ведь всегда ненавидели этот дом, в нем вам было до смерти скучно.

– Я думала, так будет лучше. Вот и все, – сказала Сесилия Хорбери, и лицо ее стало мрачным.

– Лучше, и все? – задумчиво повторил он, а потом вдруг резко спросил: – Сесилия, вы брали деньги у этой француженки-ростовщицы?

– У какой? Не понимаю, о чем вы говорите.

– Вы очень хорошо поняли, кого именно я имею в виду. Я говорю о женщине, убитой в самолете. В том самом самолете, которым вы возвратились сюда. Вы у нее брали деньги?

– Нет, конечно, нет. Что за чушь!

– Сесилия, не лгите. Если эта женщина дала вам деньги, то лучше скажите об этом мне. Имейте в виду, дело еще не закончено. Совершено злодейское убийство. Полиция двух стран занята расследованием преступления. Не исключено, что у этой женщины остались бумаги, из которых легко установить, с кем она имела дела. Они выяснят всю правду, это вопрос лишь времени. И если вы действительно были связаны с ней, то нужно, пока не поздно, принять меры, посоветоваться с адвокатами.

«Адвокаты, адвокаты, – думала Сесилия, – эти адвокаты Уилбрахамы занимаются делами Хорбери-Чейз и имуществом семьи Хорбери уже на протяжении нескольких поколений...»

– Разве вы не знаете, какие я давала показания этому проклятому суду присяжных? Я поклялась, что эту женщину я никогда раньше не видела!

– Это еще ни о чем не говорит, – сухо заметил муж. – Если у вас были какие-то дела с этой Жизелью, то можете не сомневаться, полиция об этом дознается.

Сесилия с гневным видом села в кровати.

– Может быть, вы еще скажете, что я убила ее? Встала и пустила стрелу через эту трубку? Какой-то вздор!

– Все это выглядит безрассудством, – задумчиво согласился Стивен. – Но мне бы хотелось, чтобы вы осознали всю серьезность положения.

– Какого положения? Никакого положения нет. Вы не верите ни единому моему слову. Это мерзко и отвратительно! И почему это вы вдруг стали так беспокоиться обо мне? Какое вам до меня дело? Вы меня не любите. Вы меня ненавидите. Вы были бы рады, если бы я завтра вдруг умерла. К чему притворяться?

– Вам не кажется, что вы все несколько преувеличиваете? Во всяком случае, хотя вы и считаете меня человеком старомодных взглядов, я, тем не менее, забочусь о доброй репутации моей семьи. Это, конечно, старомодные понятия, и вы их презираете.

Резко повернувшись, он вышел из спальни. В висках у него стучало. Мысли лихорадочно обгоняли одна другую.

«Не люблю? Ненавижу? Да, пожалуй, это верно. Был бы я рад, если б она завтра умерла? О, господи, конечно, она права. Я почувствовал бы себя человеком, выпущенным на свободу из тюрьмы. До чего же жизнь странная и каверзная вещь! Когда я впервые увидел ее в пьесе «Сделайте это немедленно», каким наивным, каким очаровательным ребенком она была! Такая милая, такая обаятельная... Черт бы побрал меня, молодой дурак! Я сходил по ней с ума, я был сумасшедшим... Она казалась мне олицетворением всего самого прекрасного и восхитительного. Теперь вся ее привлекательность исчезла для меня навсегда».

Он свистнул, к нему подбежала собака и посмотрела на хозяина обожающими глазами.