Эркюль Пуаро

– Да уж, конечно, в обиду я себя не дам, – сказала Джейн, и ее маленький подбородок вздернулся вверх.

Ежедневный рассказ Джейн о событиях в самолете превратился теперь для нее в роль, исполняемую на сцене.

Были и свидания с Норманом Гейлом, о которых они договорились. Эти встречи еще больше сблизили их. Казалось почти невероятным, чтобы два человека так сошлись вкусами. Они оба любили собак и не любили кошек. Оба не выносили устриц и обожали семгу. Им обоим нравилась Грета Гарбо и не нравилась Кэтрин Хепбёрн. Они посмеивались над полными женщинами, и оба обожали настоящие черные, как смоль, волосы. Они не любили слишком красный лак на ногтях, громкие голоса, шумные рестораны. Они предпочитали ездить на автобусе, а не в метро.

Однажды во время работы, открывая сумочку, Джейн выронила письмо от Нормана. Чуть покраснев, она постаралась незаметно поднять его. Но от Глэдис это не ускользнуло.

– Это от твоего приятеля, дорогая?

– О чем ты говоришь? Не понимаю, – сказала Джейн, покраснев еще больше.

– Рассказывай сказки! Уж, конечно, письмо не от двоюродного дяди твоей матери. Я ведь не вчера родилась. Кто же он, Джейн?

– Это один... человек, которого я встретила в Ле-Пине. Он – зубной врач.

– Зубной врач? – переспросила Глэдис с явным отвращением. – У него, наверное, очень белые зубы, и он любит улыбаться.

Джейн вынуждена была признать, что это так и есть.

– У него очень загорелое лицо и голубые глаза, – добавила она.

– У каждого лицо может стать загорелым, – возразила Глэдис. – И от солнца, и от румян – за два шиллинга и одиннадцать пенсов бутылочка, которая продается в любой аптеке. Красивые мужчины всегда лишь чуточку загорелые. А голубые глаза – это хорошо. Но вот зубной врач! Фи! Так и жди, скажет: «Пожалуйста, откройте рот чуть пошире!»

– Перестань валять дурака, Глэдис.

– Все-таки ты очень обидчива, дорогая. Вижу, тебе не очень по вкусу мои слова... Да, да, мосье Антуан, я уже иду... Черт бы побрал этого Антуана, только и делает, что помыкает.

В письме было приглашение поужинать вместе в субботу вечером. А днем в субботу, когда Джейн получила прибавку к зарплате, она почувствовала себя наверху блаженства.

«Подумать только, – размышляла она, – как я волновалась в тот день, когда летела на этом самолете! А все вышло превосходно... Нет, жизнь чертовски прекрасна!»

В отличном настроении она отправилась обедать в «Корнер-хауз». Ей очень нравился этот ресторан. Там постоянно играла музыка.

Джейн заняла место за столиком, где уже сидели какая-то пожилая дама и молодой человек. Вскоре дама закончила обед, позвала официанта, расплатилась и, собрав свои многочисленные пакеты и свертки, ушла.

Джейн, обедая, любила читать. Переворачивая очередную страницу, она оторвала взгляд от книжки и заметила, что молодой человек, сидевший напротив, пристально смотрит на нее. Его лицо показалось ей знакомым.

Как раз в тот момент, когда она сделала это открытие, молодой человек поклонился ей.

– Извините, мадемуазель, вы меня не узнали?

Джейн пристально посмотрела на него. У него было приятное мальчишеское лицо, привлекавшее не столько красотой, сколько живостью выражения.

– Мы не были представлены друг другу, это правда, – продолжал молодой человек. – Если не считать за знакомство убийство, да еще тот факт, что оба мы давали показания в суде присяжных.

– О, конечно! – сказала Джейн. – Как это мне раньше не пришло в голову? Я ведь сразу подумала, что мне знакомо ваше лицо. Вы ведь?..

– Жан Дюпон, – ответил молодой человек и как-то смешно и мило поклонился.

Джейн тут же вспомнила авторитетное наблюдение Глэдис. Она обычно любила говорить: «Раз за тобой ухаживает один, значит, найдутся и другие. Это уж закон природы. А иногда их, этих кавалеров, набирается три, и даже четыре».

Джейн всегда вела скромный образ жизни. О ней можно было бы сказать так, как обычно писали в отчетах скандальной хроники: «Она была смышленой и веселой девушкой, приятелей-мужчин не имела, и т.д.». Но теперь вдруг оказалось, приятели-мужчины так и крутятся возле нее. В этом не было больше сомнений. По лицу Жана Дюпона, облокотившегося на стол и смотревшего на Джейн, чувствовалось: он делает это не просто из-за вежливости. Ему нравилось сидеть рядом с Джейн. Более того, он был в восторге.

А Джейн с некоторым недоверием думала: «Ведь он француз. А все говорят, если имеешь дело с французом, то смотри в оба».

– Значит, вы все еще в Англии? – сказала Джейн и мысленно выругала себя за такой неумный вопрос.

– Да. Отец читал лекции в Эдинбурге, а кроме того, мы некоторое время провели у своих друзей. Но теперь, то есть завтра, мы возвращаемся во Францию.

– Понимаю.

– А что, полиция еще никого не арестовала? – полюбопытствовал Жан Дюпон.

– Нет. В последние дни в газетах вообще ничего не появлялось об этом деле. Может быть, они просто отказались от поисков?

Жан Дюпон покачал головой.

– Нет, нет. Они не откажутся. Просто делают свое дело втихомолку, чтобы никого не спугнуть.