Эркюль Пуаро

– Видите ли, мисс Грей прожила в доме моего брата свыше двух лет. Она знает все и вся вокруг, тогда как я полтора года не был в Англии.

Пуаро сжалился над ним и переменил тему:

– Вы были на Востоке? Кажется, в Китае?

– Да. Я был своего рода странствующим агентом – покупал разные вещи для коллекции брата.

– Вероятно, это было очень интересно. Eh bien[43], мистер Кларк, я от души приветствую ваш план. Только вчера я говорил Гастингсу, что необходимо rapprochement[44] всех заинтересованных лиц. Нужно делиться воспоминаниями, сравнивать наблюдения, enfin[45], просто обсуждать происшедшее. Говорить, говорить, говорить. Может быть, какая-то самая невинная фраза прольет желанный свет.

Через несколько дней в квартире Пуаро собрался «особый легион».

Пуаро, как председатель собрания, занял место во главе стола, а остальные расположились вокруг и смотрели на него, готовые повиноваться. Я разглядывал их всех, проверяя и пересматривая свои первые впечатления.

Все три девушки обладали незаурядной внешностью: необычная северная красота Торы Грей, очень смуглая Меган Барнард со странно неподвижным лицом индианки и хорошенькое, умненькое личико Мэри Драуэр, мило одетой в черный костюм. Двое мужчин тоже являли любопытный контраст: Франклин Кларк, высокий, загорелый, общительный, и Дональд Фрейзер, замкнутый, молчаливый.

Пуаро, разумеется, не упустил случая произнести небольшую речь:

– Дамы и господа, вы знаете, для чего мы собрались здесь. Полиция прилагает все усилия, чтобы напасть на след преступника. Я тоже, хотя иным путем. Мне кажется, что объединение людей, лично заинтересованных в деле, а к тому же хорошо знавших убитых, может привести к результатам, которых не достигнет официальное расследование.

Произошло три убийства: старой женщины, молодой девушки и пожилого мужчины. Этих людей связывает только одно: их убил один и тот же человек. Это означает, что один и тот же человек побывал в трех разных местах и его должны были видеть многие. То, что он сумасшедший в поздней стадии маниакального заболевания, не подлежит сомнению. Бесспорно также, что его внешность и поведение об этом не свидетельствуют. Этот человек – я все время говорю «он», хотя не исключено, что это женщина, – обладает дьявольской хитростью безумца. До сих пор ему удавалось полностью замести следы. У полиции есть некоторые смутные подозрения, но ничего такого, на что можно было бы опереться. Между тем должны быть какие-то улики – не смутные, а вполне определенные. Возьмем только один пример: убийца не мог приехать в Бексхилл в полночь и случайно встретить на берегу девушку, фамилия которой начиналась на букву «Би»...

– Нужно ли говорить об этом? – перебил Дональд Фрейзер. Эти слова невольно вырвались у него, точно их вытолкнула какая-то внутренняя сила.

– Мы должны говорить обо всем, мосье, – обернулся к нему Пуаро. – Вы пришли сюда не для того, чтобы щадить свои чувства, отказываясь говорить о подробностях, а для того, чтобы углубиться в дело «до дна», даже если это причиняет боль. Итак, не случай предоставил убийце жертву в лице Бетти Барнард. Он сделал сознательный выбор, и, следовательно, у него было заранее обдуманное намерение. Иными словами, ему надо было заранее произвести разведку. Он должен был выяснить, какие часы удобнее для преступления в Андовере, какая обстановка наиболее благоприятна в Бексхилле, каковы привычки сэра Кармайкла Кларка в Черстоне. Лично я отказываюсь поверить, что нет ни малейших указаний, даже намека – ничего, что помогло бы нам установить личность преступника. Я полагаю, что один из вас, а может быть, и все вы знаете что-то важное, но сами этого не подозреваете. Рано или поздно, путем вашего общения друг с другом всплывет нечто такое, что вдруг приобретет смысл, о котором вы сейчас и не догадываетесь. Это похоже на картину-загадку. Вы берете кусочки картона причудливых контуров, на них изображено что-то непонятное, но когда вам удается сложить все кусочки вместе, получается осмысленная картина.

– Слова! – сказала Меган Барнард.

– Что? – Пуаро вопросительно взглянул на нее.

– То, что вы предлагаете, это всего лишь слова. Они ничего не значат.

Она говорила с той отчаянной горячностью, которую я уже привык считать характерной особенностью ее темперамента.

– Слова, мадемуазель, это внешняя оболочка мыслей, – возразил Пуаро.

– Я думаю, это правильно, – вмешалась Мэри Драуэр. – Право же, мне так кажется, мисс. Часто так бывает: говоришь, говоришь об одном и том же и вдруг все как будто проясняется. Голова работает сама, а вы и не знаете, как это получилось. Разговоры могут дать много.

– Значит, поговорка «Слово – серебро, а молчание – золото» для нас приобретает противоположное значение, – проговорил Франклин Кларк.

– Что скажете вы, мистер Фрейзер?