Эркюль Пуаро

– Ну, ладно, – проговорил он, заглядывая в свою книжку, – как-никак мы начинаем.

«Первое... Мисс Барнард и Милли Хигли.

Второе... Мистер Фрейзер и мисс Хигли.

Третье... Дети в Андовере.

Четвертое... Объявление».

– Я не возлагаю больших надежд ни на один из этих пунктов, но все-таки мы будем действовать, а не просто ждать.

Франклин поднялся со стула, и через несколько минут собрание было закрыто.

Глава 19 «В ШВЕЦИИ ЛИШЬ...»

Пуаро вернулся на свое место и сел, мурлыча что-то себе под нос.

– Жаль, что она так сметлива, – пробормотал он.

– Кто?

– Меган Барнард. Мадемуазель Барнард. «Слова!» – выпалила она. Сразу поняла, что мое ораторство ничего не стоит. Остальные приняли все за чистую монету.

– По-моему, ваша речь звучала очень правдоподобно.

– Вот именно – правдоподобно, как раз это-то она и подметила.

– Значит, вы сами не придавали значения тому, что говорили?

– То, что я сказал, можно было бы выразить одной фразой. Я же повторял одно и то же, и никто, кроме мадемуазель Меган, этого не заметил.

– Но зачем вы это делали?

– Просто, чтобы как-нибудь начать. Чтобы внушить им всем мысль, что их ждет какая-то работа, просто, чтобы завязать разговор.

– Итак, вы не верите, что хоть один из намеченных пунктов что-нибудь даст?

Пуаро усмехнулся.

– О, это всегда может случиться! Среди трагедии начинается комедия.

– Что такое?

– Житейская драма, Гастингс! Подумайте немного. Простая житейская трагедия сводит вместе три группы разных людей. И сейчас же начинается вторая драма – совсем особняком. Помните мое первое дело в Англии? Как давно это было! Я свел двух любящих очень простым средством: арестовал одного из них по обвинению в убийстве. Никакими другими средствами их нельзя было помирить. Среди смерти, Гастингс, кипит жизнь! Кстати, я не раз замечал, что убийство – отличная сваха.

– Ну, это уж слишком! – возмутился я. – Я убежден, что ни один из этих людей не думает ни о чем, кроме...

– Ах, мой дорогой друг, а вы сами?

– Я?

– Mais oui, проводив их, вы вернулись в комнату напевая.

– Напевать можно, не имея никаких задних мыслей.

– Безусловно. Но мелодия выдала ваши мысли.

– Неужели?

– Да. Напевать очень опасно: можно случайно выдать свои бессознательные мечты. Если я не ошибаюсь, эта песенка родилась в дни войны.

И Пуаро запел невыносимым фальцетом:

Люблю брюнетку иногда,
Люблю блондинку иногда.
Она прилетает из рая,
В Швеции лишь отдыхая.

– Что могло бы лучше обличить вас? Mais je crois que la blonde l'emporte sur la brunette![47]

– Право же, Пуаро!.. – воскликнул я краснея.

– C'est tout naturel[48]. Разве вы не заметили, как внезапно вспыхнула симпатия между Франклином Кларком и мадемуазель Меган? Как он смотрел на нее? И как это рассердило мадемуазель Тору Грей? А Дональд Фрейзер...

– Пуаро, – перебил я, – вы неисправимо сентиментальны!

– Вот уж в чем меня меньше всего можно упрекнуть! Это вы сентиментальны, Гастингс.

Я собирался горячо оспаривать это утверждение, но тут дверь отворилась – и к моему удивлению, в комнату вошла Тора Грей.

– Простите, что я вернулась, – ровным голосом произнесла она. – Но мне хотелось бы кое-что сказать вам, мосье Пуаро.

– Пожалуйста, мадемуазель, прошу вас, садитесь.

Она села и помолчала, точно собираясь с мыслями.

– Дело вот в чем, мосье Пуаро. Говоря обо мне, мистер Кларк только что деликатно сказал вам, что я покинула Комбсайд по собственному желанию. Он добрый и тактичный человек, но, в сущности, дело обстоит совсем не так. Я собиралась остаться – там еще непочатый край работы с коллекцией сэра Кармайкла. Но леди Кларк пожелала, чтобы я уехала. К ней нужно отнестись снисходительно: она очень больна, и ум ее несколько затуманен теми лекарствами, которыми ее пичкают. Она стала подозрительной и капризной. Почему-то она невзлюбила меня и потребовала, чтобы я покинула дом.

Я не мог не восхищаться мужеством девушки. Тора Грей не пыталась истолковать факты желательным для себя образом, как поступили бы многие на ее месте, а с удивительной прямотой сразу изложила обстоятельства своего ухода. Она растрогала меня, и я сочувствовал ей всей душой.

– Вы прекрасно поступили, придя к нам и рассказав, как было дело! – сказал я.

Она слегка улыбнулась.

– Всегда лучше держаться правды. Я не хочу прятаться за рыцарские качества мистера Кларка. Он удивительно благородный человек!

Тора произнесла эти слова с большой теплотой. Очевидно, она ставила Франклина Кларка очень высоко.

– Вы поступили честно и правильно, мадемуазель, – сказал Пуаро.

– Для меня это было большим ударом, – печально произнесла Тора. – Я никак не думала, что леди Кларк до такой степени не любит меня. Мне даже казалось, что я ей нравлюсь. – Она плотно сжала губы. – Век живи – век учись.

Тора встала.

– Вот и все, что я хотела вам сказать. До свидания.

Я проводил ее в переднюю.